Толстяк решил воспользоваться кобурой как приставным прикладом. Пока он искал точку опоры, пули вошли в его студенистый живот, словно камешки, упавшие в трясину. Он пятился и вздрагивал, испытывая что-то вроде острой кишечной колики. Боль терзала его изнутри, а потом подобралась к спинному мозгу.

Жирняга врезался ягодицами в стену, сполз на пол и остался сидеть, больше, чем когда-либо, похожий на печального клоуна.

* * *

Священник вернулся в город, чтобы раздавить гнездо, кишевшее гадюками.

«…ИЗОЛЬЮ НА ТЕБЯ ЯРОСТЬ МОЮ И СОВЕРШУ НАД ТОБОЮ ГНЕВ МОЙ…»[4]

* * *

Через полчаса к восьмидесяти семи трупам (не считая расстрелянных цыган) добавилось еще тридцать три. У Феникса начисто отсутствовала фантазия.

Он действовал однообразно и безошибочно.

Люди Начальника столкнулись с неразрешимой «проблемой». Никто из них не сумел воспользоваться гранатометом. Черный урод не оставил им ни малейшего шанса.

* * *

Священник убедился в том, что каждый следующий шаг легче предыдущего. Он помнил все зверства Заблуды, Ферзя и их прихлебателей. Это было как неостывающее клеймо на мозге. Он поверил, что сможет пойти до САМОГО КОНЦА. Труднее было бы остановиться. Выжигать скверну оказалось занятием увлекательным, вызывающим почти наркотическое привыкание…

* * *

Он уничтожил поганое семя. Легкость, с которой это было сделано, потрясала воображение. Священник отдавал себе отчет в том, что многим «реформаторам» повезло гораздо меньше. Город Ин изменился за одни сутки. Слуги дьявола были казнены.

Пора было подумать о тех, кто остался. Призрак прекрасного нового мира впервые обретал реальные черты. Возрождалась надежда. Священник ликовал. Похоже, Господь спохватился и поручил своему незаслуженно забытому, но верному рабу устранить дефекты.

«…И ДАМ ИМ СЕРДЦЕ ЕДИНОЕ, И ДУХ НОВЫЙ ВЛОЖУ В НИХ…»[5]

Как только Феникс застрелил последнего вооруженного человека, засевшего в доме Начальника, официальный городской дурачок начал чесаться.

До этого он наблюдал за происходящим и питался чем бог пошлет, расположившись на куче объедков перед тошниловкой «Затышок» вместе с двумя бездомными собаками. Те его не трогали. С собаками он всегда находил общий язык. Договориться с ними было гораздо проще, чем с людьми. Он выискивал съедобные куски, но не слишком набивал брюхо (пусть завтрашний день сам о себе позаботится)… Совместная работа священника и Феникса радовала глаз. Впрочем, попа юродивый не видел – тот сидел на ступенях церкви в трехстах метрах от «Затышка».

Так вот, когда все стихло и Черный Валет застыл, как кукла, у которой кончился завод, дурачок раздвинул тряпье у себя на животе (а было совсем не жарко!) и принялся безжалостно драть кожу под нижним правым ребром, там, где остался старый пятисантиметровый шрам. Массировал до тех пор, пока не образовалась опухоль величиной с дикое яблоко. «Яблоко» всплыло из глубин его тщедушного организма и туго натянуло кожу. Оно было спрятано там десятки лет назад, и вряд ли юродивый нашел бы для него более надежное место.

Он достал из кармана обломок ножа и аккуратно вскрыл опухоль, сделав самому себе бескровную и почти безболезненную операцию. А ведь никто не заподозрил бы в нем хирургических талантов. Из розовеющей щели он выдавил танталовое яйцо с гравировкой в виде жука-скарабея. Предмет, приятный во всех отношениях… Юродивый тщательно обтер его и начал свинчивать предохранительный колпачок.

Мимо как раз проходила ведьма и подмигнула ему. Сегодня она выглядела помолодевшей. Не иначе, уповала на новую власть. Напрасно – все хорошее быстро заканчивается. Но от ошибок никто не застрахован…

Он улыбнулся ей в ответ – как всегда, открыто и радостно, демонстрируя всю полноту счастья и наслаждения жизнью. Жаль только, что в отличие от сифилиса состояние счастья не было заразным.

В глазах ведьмы дурачок увидел тень грусти. Они понимали друг друга почти так же хорошо, как он понимал собак. Полину ничуть не испугало то, что недоумок вертел в руках опасную игрушку.

Потом он отбросил в сторону половинку металлической скорлупы с передней частью скарабея. Под нею оказалась единственная клавиша, утопленная в застывшую смолу. Доступ к клавише перекрывала стальная скоба – еще одна ступень предохранения. На скобе имелась надпись:

ЛИКВИДАЦИЯ

Юродивый отодвинул скобу в сторону и не колеблясь нажал на клавишу.

* * *

Невероятно яркая вспышка озарила тучи на западе. Казалось, что пылает само небо или время потекло вспять и вернулось солнце, внезапно закатившееся за горизонт. Сверкала молния, разряд длился несколько долгих секунд. Неестественно яркое сияние выбелило лица. И стояла зловещая тишина…

Потом гром проломил остекленевший воздух, и взрывная волна покатилась к окраине Ина, вышибая стекла, калеча кур, ломая заборы, ослепляя людей снежной пургой… Над болотом вспухло белесое облако, пронизанное газовыми факелами, и стало медленно подниматься вверх.

Потревоженная трясина ходила ходуном, затем пласты зыбучей грязи устремились к эпицентру взрыва – туда, где на месте острова образовалась гигантская черная воронка, непрерывно проваливавшаяся внутрь самой себя… Плиты спекшегося песка ползли, взламывая друг друга и формируя торосы, скалы, эскарпы – почти арктический пейзаж. Мертвый, как поверхность Луны…

Докатившись до центра города, волна выродилась в легкий ветерок, растрепавший волосы на голове юродивого.

В ту же секунду Феникс вспыхнул, устроив в Ине прощальный фейерверк, который запомнился надолго. Он горел, как факел из черного тряпья, воткнутый в землю. Его неподвижность теперь завораживала едва ли не сильнее, чем совершенство системы уничтожения… С тихим треском лопались линзы «глаз», хрустели отваливающиеся протезы, ниобиевые суставы с лязгом выворачивались под действием гидравлических «мышц». Прогремела серия микровзрывов – Феникс освобождался от оставшихся патронов… Сгорел мозг, начал распадаться скелет. Череп, похожий на резной абажур пылающей лампы, откатился в сторону… Обнажился почерневший позвоночник, усиленный металлической арматурой, – потом переломился легко, как спичка, в тазовой области и ткнулся шейными позвонками в землю.

Человеческая фигура превратилась в безобразный треножник из костей, стоявший на снегу цвета смерти и чистоты…

* * *

Темная птица о трех ногах, дай мне знать о грядущем[6].

Юродивый отличался от других обитателей Ина не только неизменно хорошим настроением. Он предвидел будущее – и, не в пример попу, без помощи Реаниматора. Его видения если и были похожи на сон, то лишь немного. Совсем чуть-чуть. Скорее – он просто знал.