Хорхе успел раз двадцать набрать бордельной мамке. Чтобы «записаться на прием» к Наде. Пересечься снова. На этот раз обойдемся без прогулок. Управимся минут за десять — несколько дополнительных вопросов. Ну и минет не помешал бы. Хотя ну его, и в первый раз какой-то неудобняк вышел. Не за тем хотел свидеться с ней.

Наконец пробился к мамке. Назвался погремухой, которую ему дали при первом посещении. Мамка вспомнила его. Дала добро. Сказала, приходи хоть сегодня вечером.

На метро добрался до Халлонберген.

Накрапывал дождь. Потеплело. Пахло грилем. В первый раз Хорхе приехал сюда на машине, теперь же, прежде чем пуститься в путь, король картографии Хорхиус сверился с адресной книгой Стокгольма. Запомнил. Мог отыскать место с закрытыми глазами.

Красный дом, проходные балконы коричневатого оттенка в розовых лучах заката.

Набрал код. Поднялся на лифте. Прошел по балкону. Позвонил в дверь. В глазке темно — кто-то изучал чилийца с той стороны. Хорхе громко назвался.

Дверь открылась. За ней тот же гориллыч, с которым в прошлый раз бакланил Фахди. Тот же прикид. Толстовка, поверх толстовки — пиджак.

Хорхе еще раз назвал имя. Вошел.

Спросил Надю.

Тот же галимый музон в холле. Да, с фантазией у них голяк.

Гориллыч кивнул и повел Хорхе к номеру. Открыл дверь. Впустил.

Тот же траходром. Так же неряшливо заправлен, как и в прошлый раз. Кресло — то же. Так же опущены жалюзи.

Только шлюха — другая!

Хорхе замялся в дверях, обернулся. Гориллыч уже удалился.

Он еще раз глянул на девицу. Тоже симпатичная. Сиськи поувесистей, чем у Нади. Микромини-юбка. Облегающий топик, невероятный вырез. Чулочки в сеточку.

— Я хотел другую. Надя?

Девка ответила на жутком английском:

— Я не понимай.

Хорхе переспросил по-английски:

— Я хочу видеть Надю.

Сработал инстинкт. Хорхе вам не пентюх какой: пассажир в бегах — ушки на макушке. Очко играет не только на копов. На Радована тоже.

Повернулся к порогу. Выбежал в предбанник. За спиной оклик — гориллыч назвал его кодовым именем. Хорхе не оглянулся. Уже в дверях. Рысью по балкону. Кубарем по ступенькам. Наружу. Вон.

Никогда прежде не доводилось ему видеть такого испуганного лица — как перекосило девицу, когда она врубилась, о ком спрашивают. Точно он не Надю, самого дьявола к ночи помянул.

Не к добру это.

Ох не к добру!

На другой день. Хорхе сидит на очке, тужится. Вдруг звонок на мобильный — высветился какой-то левый номер. Непривычно уже то, что высветился, — обычно клиенты шифровались.

Решил, а, ладно, отвечу, хотя звонок застал его в довольно деликатной позе.

— Здравствуйте, меня зовут Софи. Я встречаюсь с ЮВе.

У Хорхе глаза на лоб. ЮВе не раз рассказывал о Софи. Но я-то ей на кой? Где номер надыбала, Абдул ведь запретил давать номера посторонним?

— Ага, привет! Слыхал, слыхал от него про тебя.

— И что он про меня рассказывал? — засмеялась она.

— Что спит и видит, как женится на тебе.

На том конце повисла короткая пауза. Хохма мимо кассы.

— Знаете, ЮВе сейчас в отъезде, в Лондоне. Наверное, это звучит странно, но, если вы не против, я бы хотела познакомиться с вами. Попить вместе кофе, что скажете?

— Без ЮВе?

— Ну да. Хочу получше узнать, с кем он дружит. Он ведь такой рачок. Слова не вытянешь, сами небось знаете.

Хорхе понимал, о чем она. ЮВе ведет двойную игру.

— Лады, можно и пересечься, до того как ЮВе вернется. Ничего тут такого.

Внутреннее чувство подсказывало: откажись. Но разбирало любопытство: а пуркуа бы и не па? Ему ведь тоже охота узнать, что за птица этот ЮВе. А то и затесаться в тот, другой мир, если пофартит.

— Кажется, он дня через четыре вернется. Может, сегодня вечером встретимся?

На том и порешили. Софи радостно попрощалась.

Он потужился еще, сделал свое черное дело.

Задумался. Надо бы поостеречься. Какая-то мутная эта история с подменой Нади. И тот тип в толстовке тоже мутный какой-то.

Знали ведь, кто именно ему нужен. Зачем не сказали, что Нади нет? А главное: куда девалась? А тут еще Юханова чикса вдруг нарисовалась: с чего бы? Совпадение?

Решил: с Софи не рисковать. Вдруг подстава.

Вечером добрался электричкой до Центрального вокзала. Пока ходил безлошадным. Вот когда разделается с Радо, сразу и тачку прикупит.

Шел на встречу с Софи или с кем-то, кто выдал себя за Софи. Вышел с вокзала. В центре снег уже растаял.

Хорхе вспомнил свой выход под конвоем, когда еще чалился на Эстерокере: как раз тут гуляли. Август был, теплынь. С тремя конвоирами под белы ручки. Знали бы вы, зачем я тогда коры «Эйсикс» брал. Лошары!

Свернул направо, на Биргер-Ярлсгатан. На «Стурегаллериан» помигивали неоновые огни. Растиражированная реклама «Нокии».

За десять метров до кафе «Альберте» поймал какого-то шкета. Кепка набок. Босяк, походу, попутал «раён». Хорхе предложил ему срубить стольник влегкую.

Тот нырнул в кафе.

Вынырнул через минуту.

Прошла еще минута.

Из кафе вышла Софи.

Хорхе подобрал с пола челюсть. Софи — ломовая зажигалка, он таких и не встречал-то. Воплощенная сексапильность. Черный вязаный шарфик небрежно повязан вокруг точеной шейки. Приталенная мотокурточка из черной кожи, без защитных вставок на локтях и плечах. Джинсы в обтяжку.

Чилиец, конечно, знал, что такое Стуреплан. Но Софи — очуметь, что за фифа!

Софи вопросительно посмотрела на него.

Сомнения отпали — одна пришла. Отлично. Хорхе расслабился. Улыбнулся.

Поздоровались. Она предложила пойти в «Стурехоф». Точка для белых. Впрочем, пустили без вопросов. Почему? Софи пускали всегда и всюду.

Миновав ресторан, сели в баре.

Хорхе взял себе пива, а Софи — красного.

— Ну что, Софи, за знакомство. Там, у «Альбертса», я, наверное, чудно себя вел, извини. У меня бывают заскоки.

Она склонила головку набок. Интересно, гадал Хорхе, просекла, что я застремался из-за того, что она кабак выбирала?

— Тебе так «Альберте» не нравится?

— Да не, почему? Нравится. Только музыка больно громкая.

— А здесь типа тихая?

— Шучу. — Хорхе тщательно выговаривал шведские слова, чтоб невзначай не вылез его иммигрантский говорок.