Старик сделал еще пару глотков, поднял голову и вновь окинул взглядом почтительно молчавших гостей. Вздохнул и продолжил:

— Я позвал вас не для того, чтобы ответить на вопросы, хотя, может быть, и отвечу на некоторые из них. Я позвал вас, чтобы вы поняли, о чем действительно хотите спросить. Иногда это знание оказывается важнее самих ответов. Как вам ни покажется удивительным, но самое главное в жизни колдуна, мага, мудреца — как можно реже колдовать, тем или иным способом вмешиваться в сущее. Вчера я вырастил третье дерево смараг. И это за лигу лет. Второе дерево я вырастил в Заводье, когда против салмов и дерри стояли воины Аддрадда. Четыре варма лет назад. Тогда враги были разбиты. Но я сделал это только потому, что воины Аддрадда прикрывались злой магией. Если бы враг шел только с оружием, я бы не стал вмешиваться. Смертные должны сами разбираться со смертными.

— Даже если враг уничтожает целые поселения? Предает мучениям и смерти женщин и детей? — спросил Хейграст.

— Да, — горько сказал Агнран. — Самый тяжелый и иногда непосильный груз для мага. Невыносимый соблазн, поскольку это соблазн добра. Самое большее, что я могу себе позволить в обычной жизни, это облегчить страдания больного или раненого, разбудить в нем желание жить, помочь ему самому бороться с болезнью или раной. И то я полагаюсь на силы трав, а не на свой дар.

— Значит, — негромко сказал Саш, — когда маг применяет свою силу даже ради добра, он должен помнить о…

— О равновесии сущего, — продолжил старик.

— А если он нарушит его, нарушит ради спасения, например, ребенка, разве сущее обрушится после этого? — спросил Саш.

— Нет, — успокоил Саша старик. — Более того, сам маг способен удержать неблагоприятные последствия своего вмешательства. Если он обладает огромной силой. И если он готов заплатить собственными страданиями, поскольку все сделанное им находит отзвук в нем самом. Но даже самый могущественный маг, даже демон не в состоянии увидеть всех последствий своих шагов. Это подвластно только Элу. Эл-Айран до сих пор расхлебывает вмешательство могучего мага в сущее. Его колдовство вызвало Черную смерть. Другой великий маг запер ее в виде язвы на теле Дары. Заплатил за это тяжкую цену. Но и на этом цепь событий не закончилась. Третье дерево смараг тоже отголосок прихода Черной смерти.

— Значит, за всем происходящим опять стоит магия? — спросил негромко Лукус. — Иначе бы ты не решился на столь серьезное вмешательство?

— Когда банги замахивается молотком, чтобы отбить кусок породы, он не всегда знает точно, отскочит ли его молоток, или провалится во внутреннюю пустоту, или даже вызовет обвал. Ему нужен звук удара, чтобы оценить это. — Старик пристально смотрел на угли. — Когда я поднимал посох, надеялся, что изгоню злого духа одним словом, но, когда опустил, был уверен, что потребуется вся моя сила. И все же я не смог бы справиться с этим созданием, если бы не ваш друг. Именно поэтому я позвал вас — чтобы предостеречь. Когда вы дойдете до Мерсилванда, остерегать будет уже Леганд. Но ваш друг не несет в себе зла, даже не зная об этом. Не об этом ли ты хотел спросить меня, нари?

Старик взглянул на Хейграста, и тот в растерянности опустил глаза.

— Ты смел и честен, нари, — вздохнул старик. — Но вот что я скажу тебе и твоим друзьям. Лучше обмануться, приняв предателя за хорошего человека, так как истина все равно откроется, а мудрость способна помочь избежать непоправимых шагов, чем подозревать в нечестности невинного. Ибо ни один яд не действует в одну сторону. Он отравляет не только уста пьющего, но и уста предлагающего. Думать о худшем — значит не готовиться к худшему, а пропитываться им!

— Я понял тебя, Агнран, — кивнул Хейграст.

— Разные вопросы мучат вас, — медленно продолжал старик. — Главный из них одинаков для всех: смогу ли я противостоять той беде, которая заставила меня выйти из дому и невидимой тучей нависла над всем Эл-Лиа. На этот вопрос я не отвечу. Это ваше дело. Вы не служите королям или демонам. Вы просто друзья одинокого старика, который бродит лиги и лиги лет по дорогам Эл-Айрана и пытается уберечь его от гибели. И в этом ваша слабость и ваша сила. Когда-то и я был таким же. Но мое время прошло. Или проходит. — Колдун поднял чашу, усмехнулся уголком рта. — Новая беда становится заботой новых детей Эл-Лиа. Но и на вопрос о том, что это за беда, я не отвечу. Скажу лишь, что тот, кто преследовал вас и здесь, и в землях Дары, а также странные пришельцы на ее равнине — лишь части общего действа, которые могут не подозревать друг о друге. Об остальном вы будете говорить с Легандом, я для этого теперь слишком слаб. Что я еще могу сказать тебе, нари? Именно ты наиболее мужественен среди всех и наименее нуждаешься в моих советах. Не все благополучно в Эйд-Мере, но семья твоя в безопасности, и ты будешь благодарить за это элбанов, чьи имена Вадлин и Райба.

— Я… — попытался что-то сказать Хейграст, но старик предостерегающе поднял чашу.

— Я не скажу тебе больше. Это и так слишком много. Тебе, белу Лукус, я отвечу, что, к сожалению, никого из твоей семьи тебе уже не отыскать на просторах Эл-Лиа, но твой род все еще жив, и твое селение все еще стоит в Андарских горах. Более того, разоренный дом твоего отца восстановлен и ждет тебя. Об этом позаботился Леганд. Он отправил туда весть о том, что ты избежал рабской участи и стал воином, пусть и в чужой земле.

— Эта земля уже не чужая для меня, — прошептал Лукус.

— Достойные слова, — кивнул старик. — И они тем ценнее, что совпадают с твоими мыслями. Что касается тебя, парень, — улыбнувшись, старик посмотрел на Дана, — помни, что ничего не бывает случайного. И ты не зря оказался в этом отряде. Это значит, что в твоих силах, чтобы твой воинский дух не был истрачен понапрасну. И о твоей боли… Не думай, что она утихнет, сдобренная чувством исполненной мести. Месть — это яд. Подумай, прежде чем отравлять себя. Не все твои родные канули за грань мира. Остатки твоего рода все еще обитают на склонах Плежских гор, но впереди тебя ждет встреча с людьми, которые помнят о тебе и ищут тебя.

— Дядя Форгерн?! — воскликнул Дан.

— Может быть, — кивнул старик и обернулся к Сашу.

Все стихли. Саш сидел ближе всех к старику и молча смотрел на огонь. Старик снова глотнул из своей чаши и медленно проговорил:

— Иногда, уходя из родных мест, закрывая за собой дверь, отправляясь в дальнюю дорогу, элбан движется домой. Иногда, возвращаясь к родному порогу, на самом деле покидает его безвозвратно. Как отличить одно от другого? Одиночество — неизбежная участь любого, кто вступает в схватку, требующую наивысшего напряжения сил. И все же одиночество — это состояние, которое более чем любое другое чувство создается изнутри. Не во спасение ли от одиночества рядом с тобой твои друзья? И не так ли, как и ты, они мучаются сомнениями в своей способности выдержать испытания? В правильности своего выбора!

— Но у них был выбор, — негромко сказал Саш.

— А им казалось, что нет. Иногда выбор так похож на отсутствие выбора, что впору впасть в отчаяние. Когда перед тобой тяжелейшая, пусть и непонятная для тебя великая участь и недостойная возможность этой участи избежать, это легко воспринимается как отсутствие выбора. Но он есть. Всегда, как и в это мгновение.