– Не приближайся ко мне, мерзкий извращенец! Все видели, что ты делал в ресторане. Мерзкий извращенец, развратник!

Профессор посмотрел на него с чувством растущего изнутри гнева и, пытаясь унять идущую из носа кровь, сказал:

– Извращенец – твой отец. Потому что изнасиловал родную племянницу.

Он не кричал, он со злостью цедил слова сквозь зубы:

– Бедный идиот, ты так и не понял, что отец твой изнасиловал Мерьем и поручил тебе ее убить?

Услышав это, Джемаль словно ополоумел. Он бросился вперед, чтобы убить этого человека, схватил его пятерней за горло и заорал:

– Ложь! Ложь! Ты сдохнешь за эту ложь!

Профессор, с трудом дыша из-за вцепившейся в его горло ладони, прошипел:

– Спроси у Мерьем. Она объяснит тебе, ложь это или нет.

Джемаль повернулся к ней – не для того, чтобы спросить, а только чтобы посмотреть на ее реакцию, и увидел, что она молчит.

– Говори, девчонка! – приказал он. – Скажи, что этот человек лжет.

Мерьем молчала.

– Давай, Мерьем, говори!

Но девушка все так же молчала.

Профессор сказал Джемалю:

– Ну что, ты до сих пор не понял? Поведение девочки все объясняет. Твой отец – извращенец.

И тогда Джемаль со злостью, накопившейся за все эти дни, бросился на него и начал избивать. Мерьем и посол глазами, полными ужаса, смотрели, как его кулак, опускаясь сверху, врезается в лицо Профессора. Кулаки у Джемаля были словно кувалды. Он бил человека, дико выкрикивая угрозы и проклятия.

Профессор упал на четвереньки, затем растянулся на земле, текущая по лицу кровь заливала деревянную пристань. Посла, увидевшего, как тот выплевывает на помост сломанные зубы, начала бить ужасная дрожь. Наконец Джемаль оставил Профессора и с диким ревом, словно раненый зверь, кинулся к дому.

Профессор перевернулся на досках и растянулся на спине. Немного передохнув, он попытался подняться.

От увиденного посол пришел в ужас, и он истерично зашипел на ухо Мерьем:

– Вот, видишь?! Я был прав, что не хотел никого пускать к себе! Мой дом заполнился варварством этой страны. Какое мне дело до всего этого, какое дело?!

Мерьем опустилась перед Профессором на колени и, не найдя ничего другого, стала вытирать окровавленное лицо мужчины подолом своего белого платья.

Профессор лежал, глядя в звездное небо. В зените стояла самая яркая звезда.

«Должно быть, это Юпитер, – думал он. – Он больше Земли в сорок раз. Интересно, видно ли оттуда Землю, или она слишком мала?»

В этот момент он очень захотел увидеть падающую звезду, но так и не увидел.

В глубине его подсознания ворочалось ощущение мучительной боли, чего-то ужасно неприятного, однако он старался не вспоминать всего, что случилось, думая только о звездах и Юпитере.

И вдруг его начал разбирать смех. Он попытался сдержаться, но ничего не мог поделать и стал смеяться взахлеб. Вытирающая его окровавленное лицо Мерьем и наблюдающий за всем происходящим посол замерли от страха. Профессор, держась за руку Мерьем, выпрямился и сел, вытянув ноги. Он все еще смеялся.

Посол с испуганным выражением спросил, почему он смеется.

– Я побежден, – сказал Профессор. – Без всяких шуток, я побежден. Как сказал генерал Трикупис[48]: «С вашего высочайшего позволения, я возвращаюсь домой». Сейчас я принял решение. Я возвращаюсь. Я должен уйти туда, где мое место.

Из-за того, что два его передних зуба были сломаны, а рот полон крови, он говорил невнятно.

– Это лучшее, что вы можете сделать, дорогой Профессор, – произнес посол и, повернувшись к ним спиной, направился домой.

Войдя в сад, не оборачиваясь, он прокричал:

– Счастливого пути!

С огромным усилием Профессор поднялся на ноги. Придерживаемый Мерьем, он взошел на яхту. Мерьем поднялась за ним. Держась за руку девушки, он спустился по лестнице в свою каюту. Мерьем беспокоилась, зачем он туда идет. Она снова увидела улетевших по воздуху армян и висевшие на стене стихи.

– Я ухожу, – сообщил Профессор. – Больше мы никогда не увидимся.

Мерьем молчала.

Профессор попросил:

– Пойди принеси мне выпить из холодильника.

Мерьем поднялась наверх, открыла холодильник и, не разбираясь, что в какую бутылку налито, взяла одну и принесла мужчине. Когда она вернулась, Профессор стоял над одним из выдвинутых ящиков.

Взяв бутылку с джином, он вылил его себе на голову. А потом сказал:

– Не знаю, хорошо или плохо я сделал, открыв твою тайну, может, если бы это осталось со мной, было бы лучше. Но тебе надо бежать от Джемаля.

Мерьем молчала.

Оба вышли на палубу, на свежий воздух.

– Ты сердишься на меня? – спросил он.

Мерьем покачала головой.

Профессор произнес:

– Когда я включу мотор, брось мне веревку. Сделаешь?

– Да.

– Тогда до свидания!

Он поцеловал руку Мерьем, и Мерьем тоже коснулась руки Профессора легким, едва ощутимым поцелуем.

Она уже почти спустилась с яхты, и вдруг Профессор сказал:

– Минуточку. Возьми это, – и вложил ей что-то в руку.

Мерьем безотчетно сжала пальцы. Услышав шум мотора, она бросила веревку мужчине. Профессор передвигался с трудом, раскачиваясь. Ему удалось вытянуть якорь; удаляясь, он в последний раз помахал Мерьем рукой и прокричал:

– А что произошло в ресторане?

– Ничего, – ответила Мерьем.

Яхта в темноте скрылась из глаз, через какое-то время уже не стало слышно и шума мотора.

Мерьем смотрела вслед яхте. В саду никого не было видно, в доме не слышалось ни звука.

Когда она входила в комнату, то заметила, что ее белое платье залито кровью. Надо бы застирать его холодной водой… Ей вспомнились окровавленные тряпки, которые она стирала тогда, в поезде…

«Кровь не должна запечься», – подумала она.

Она положила конверт, который держала в руках, на кровать, спустилась вниз. Налив в пластмассовый таз холодной воды, она вернулась в комнату. Сняв платье, она замочила его в воде. Вода в тазу тут же стала ярко-красной.

«Надо будет получше прополоскать, – подумала она. – Иначе не отстирать».

Думая о том, что же делать, она присела на кровать. Машинально открыла конверт, лежащий рядом.