Чем более прозрачными мы все станем, тем меньше мы будем полагаться на подозрения, стереотипы и ложную информацию и тем легче нам будет доверять друг другу. Каждый акт открытости важен.

Отвага

Отвага – древняя добродетель. Audentes fortuna juvat («Судьба помогает отважным») – в I в. до н. э. писал Вергилий в «Энеиде» [67]. В свое время Макиавелли согласился с ним, хотя судьба, которую он имел в виду, была скорее неблагоприятного рода. Для него фортуна была подобна «бурной реке, которая, разбушевавшись, затопляет берега, валит деревья, крушит жилища, вымывает и намывает землю…» [68] Перед лицом этой силы, по его мнению, отвага была высшей добродетелью, а отсутствие отваги обходилось горше всего.

Нередко самым разумным шагом среди хаоса и неопределенности становится риск. Почему? Потому что отвага помогает нам не только процветать, но и превозмогать. Быстрота действий и решимость избавляют людей от вредных привычек, которыми питается несчастье. (Во время бедствия следует пенять «не на судьбу, а на собственную нерадивость» [69].) Отвага ведет за собой новые открытия, заставляющие людей по-новому взглянуть на быстро меняющийся мир. Она подогревает уверенность людей в своих лидерах и позволяет надеяться, что те смогут провести их сквозь грядущие бури.

Сегодня нам тоже нужно все то, что приносит отвага, особенно уверенность и надежда. Нынешние настроения антиглобализма, евроскептицизма и протекционизма являются неизбежной реакцией публики на краткосрочные и необдуманные инициативы в условиях крупных потрясений и длительных трудностей. На данный момент только решительные действия могут убедить скептически настроенную общественность, что наши растущие взаимосвязи могут служить положительным целям, а не только подвергать всех нас бесконечным стрессам и опасностям.

Начинать первым. Не все видят необходимость действовать вместе с вами, и вы не должны их больше ждать. Цена возможности слишком велика, чтобы позволить ей ускользнуть из-за тех, кто не имеет вашей ясности понимания и чувства ответственности. Заведите привычку собирать единомышленников и приступать к новому делу. Через общественные платформы, такие как solutions.thischangeseverything.org, отдельные граждане и объединения могут найти сотни способов изменить положение вещей. Бизнес-группы («B Team», Всемирный совет предпринимателей по устойчивому развитию, Глобальный договор ООН и др.) дают промышленности возможность преодолеть инертность и начать приносить пользу. Ведущие компании должны вести.

Многое из того, что должно быть сделано, можно сделать с помощью «рабочих коалиций» – объединения влиятельных граждан, компаний, городов или стран, которые сталкиваются с проблемой и хотят решить ее как можно быстрее, и их скоординированные действия создают импульс, который тянет за собой отстающих [70]. Хороший пример – «Инициатива С40» (c40.org), в которую первоначально входили 40 мегаполисов (теперь 69) всего мира. Входящие в это объединение города принимают практические меры по сокращению выбросов парниковых газов и обмениваются между собой передовым опытом. Множество глобальных проблем можно решить, если несколько крупных игроков соберутся вместе, как в этом случае. К этим проблемам относится изменение климата – более половины всемирных выбросов углекислых газов обеспечивают четыре страны (Китай, США, Индия и Россия) – и финансовой отрасли, в которой ведущие 30 банков способны поддержать или подорвать жизнеспособность глобальной банковской системы.

Поддерживать огонь – сознательно. Чтобы выработать новые модели поведения, нужно избавиться от старых, а это всегда нелегко. Социальные привычки – потребление, распределение, инвестиции – ежедневно приносят нам новые выгоды и преимущества. Вдохновлять делом и подавать положительный пример не всегда достаточно, чтобы заставить общество забыть об устоявшихся традициях, корыстных интересах или невозвратных издержках. Иногда требуется разжечь в нем дополнительный огонь.

Подняться и выступить против злоупотреблений или недобросовестности нелегко, но промолчать – значит проявить недостойную вас робость. «Вы отвечаете не только за то, что говорите, но и за то, чего не говорите», – считается, что эти слова произнес Мартин Лютер. Люди по своей природе социальные существа, наставлял Аристотель, а это означает, что мы выражаем наши ценности публично. Если вместо этого мы уходим в своего рода добродетельное заточение, укрываясь внутри нашего личного монастыря и избегая конфронтации, мы во многом лишаем себя полноценной жизни.

Кроме того, этим мы отрицаем свой гражданский долг. Для Цицерона в Древнем Риме и для гуманистов эпохи Возрождения, которые возродили его идеи, в гражданской сознательности – под которой они подразумевали служение обществу с целью сделать его сильнее – заключался основной смысл добродетельной жизни [71]. «Мы не рождаемся и не живем для себя в одиночку – часть нас принадлежит нашей стране и нашим друзьям» [72]. XXI в. требует от каждого из нас признать эту часть.

Гражданская сознательность и есть то, что отличает добросовестного человека, поддерживающего созидательный огонь, от бессмысленного поджигателя. Джироламо Савонарола и Мартин Лютер, спровоцировавшие в обществе величайшие потрясения, были в первую очередь набожными членами христианского сообщества. Оба начинали свою карьеру монахами, и оба обратились к революции, только когда убедились, что институт христианской церкви далеко отклонился от первоначальной цели. Несомненно, Реформация Лютера ослабила светскую власть католической церкви, но вместе с тем она способствовала наступлению Контрреформации, способствовавшей более качественной подготовке священников, борьбе с коррупцией и возвращению лидеров церкви к духовным вопросам. Другие страстные реформаторы, такие как Эразм Роттердамский и Томас Мор, оставались непоколебимо верны своей церкви, но меняли ее изнутри, упорно требуя, чтобы она придерживалась тех принципов, которые исповедовала.

Мы тоже должны стать защитниками тех добродетелей, которых не хватает нашему обществу. Для начала мы можем преследовать злоупотребления через социальные сети. Объединив наши голоса, мы можем призвать к созданию организаций для борьбы с коррупцией и укреплению антимонопольной политики, чтобы общественность могла видеть, «кому это выгодно», а также потребовать усиления гражданского контроля в области общественной и государственной безопасности.

Мы также можем больше требовать от богатых. Медичи тратили огромные суммы на общественное строительство отчасти из великодушия, но не в последнюю очередь и потому, что к этому их вынуждало давление общества. В христианском мире, превозносящем идеалы бедности и милосердия, обладание огромным богатством ставило человека на зыбкую моральную почву. Богатым требовалась новая добродетель, которая узаконила бы их непомерные богатства, – и ею стало покровительство. Вкладывая деньги в искусство, архитектуру и образование, они пытались убедить общество, что огромное состояние может быть благом – если использовать его для благих целей. Постепенно им это удалось. В надгробных речах XIV в. заслугой считали отказ от мирских благ – в XV и XVI вв. восхваляли трудолюбие и умение разбогатеть [73].