По губам Арлетты скользнула бледная тень улыбки.

— Да, он прилетал туда несколько раз. Ты знаешь эту старую дорогу, которая ведет от Дубовой гряды к соседнему шенье? Отец твоего деда построил ее для скота, чтобы в зимнее время перегонять коров и овец на верхние пастбища. Нат садился на эту дорогу как на аэродром, садился осторожно, словно опускал ребенка в колыбельку. Боже, как он любил летать!..

Она замолчала, ее глаза затуманились, и Джессика увидела в них застарелую боль. Арлетта словно прислушивалась к далеким, давно умолкнувшим голосам, к отзвукам давней жизни и давней любви, в существование которой Джессика уже не могла поверить. От этой мысли у нее у самой защипало глаза, и, прежде чем она сумела произнести хоть слово, ей пришлось слегка откашляться, чтобы прочистить горло.

— Что же случилось? Почему вы разошлись?

— Нат буквально пьянел от полетов, но ему этого было мало. Он начал пить, а пьющий пилот перестает быть пилотом. Да еще эти химикаты, которые он распылял… Дважды Нат чуть не разбился при посадке, повредил самолет, но это его не остановило. Когда Нат не мог подниматься в воздух, он всегда чувствовал себя подавленным и в результате стал пить еще больше. Работать он мне не разрешал; считал, видно, что содержать жену — мужская обязанность. Он часто говорил, что хотел бы заработать столько денег, чтобы у нас была горничная и чтобы я могла каждую неделю ходить к парикмахеру. В мои обязанности, по его мнению, входило сидеть дома, ухаживать за тобой и глядеть в окошко, ожидая мужа. Ему было плевать, что я сходила с ума от скуки и что мне приходилось глотать успокоительное, чтобы не закатить ему истерику. Я готова была визжать сначала от тоски, потом от безысходности, потом — уже от злости!.. Я знаю, это звучит глупо, но если бы ты была на моем месте…

— И у тебя появился другой мужчина?

Арлетта кивнула с самым несчастным видом.

— Это была самая банальная история. Он был приятелем Ната, и вот как-то раз он пришел, когда Нат отправился в полет. Это было восхитительно, Джесс! Я давно уже не чувствовала себя так хорошо. Наша близость, которая повторялась много раз, во время отлучек Ната, просто вдохнула в меня новую жизнь. Он сделал меня другим человеком… но Нату, похоже, было уже все равно. Вскоре мы с ним расстались, а через год я решила подать на развод. На время этого дурацкого процесса я перебралась с тобой в «Мимозу», но, как это часто бывает в нашем просвещенном штате, решения суда мне пришлось ждать целых двенадцать месяцев. За день до того как я должна была получить официальное свидетельство о разводе, Нат позвонил в усадьбу и сказал, что прилетит поговорить со мной. Я помню, с утра была паршивая погода, над заливом бушевал ураган, и к нам то и дело заносило ветром грозовые облака, а вечером… В общем, из-за дождя и ветра его самолет сел не на дорогу, а, перелетев ее, упал в болото.

Мими Тесс внимательно слушала рассказ дочери. Забытая чашка с кофе остывала у нее на коленях. Когда Арлетта замолчала, чтобы закурить новую сигарету, старая женщина внезапно пошевелилась и, качнув своей ухоженной седой головой, сказала:

— На дороге не было огней.

Арлетта поглядела на мать с недовольством.

— Да, на дороге не было ни одного огонька. Твой дед — специально для Джонатана — оборудовал дорогу сигнальными огнями, которые питались от портативного генератора. В тот вечер он отказался включать их, потому что не хотел, чтобы Нат прилетал и говорил со мной. Клод никогда не считал его подходящей партией, поскольку у Ната не было родных, да и происхождение у него было незавидное. — Быстрым движением Арлетта вытерла глаза, потом раздавила в пепельнице недокуренную сигарету. — Когда Нат позвонил, Клод вырвал у меня трубку и велел ему держаться подальше от его дочери, но, сколько я ни твердила, что приказывать Нату бесполезно, твой дед не слушал. Должно быть, он считал, что из-за непогоды Нат все равно не прилетит. Он никогда потом об этом не говорил, но я видела, знала, что он раскаивается. Впрочем, это уже не имело значения.

Да, слишком поздно, подумала Джессика. Ее отца уже не воскресить, как не спасти ее мать. Этот трагический случай и был той последней каплей, которая окончательно сделала Арлетту и ее отца врагами и толкнула ее на путь разрушительной бравады и дерзкого вызова. В пику отцу, она меняла мужчин, пила, кочевала из бара в бар, с вечеринки на вечеринку, не замечая за внешней мишурой и шумом, в каком пустом однообразии проходит

— уже почти прошла — ее жизнь.

— Как ужасно, — прошептала Джессика. Арлетта крепко зажмурилась, потом веки ее чуть дрогнули.

— Да, ужасно, — согласилась она и, открыв глаза, посмотрела на дочь.

— Но Джонатан любил тебя. Ты была его любимицей, его драгоценной маленькой принцессой. Он способен был часами смотреть, как ты возишься с игрушками и какие потешные гримасы строишь. По-моему, он от этого просто балдел, как от своих полетов. Когда он возвращался домой, ты со всех ног бежала ему навстречу, а он хватал тебя и подбрасывал к самому потолку. Когда ты только-только научилась сидеть, он стал брать тебя с собой в самолет и разговаривал с тобой, словно ты была его вторым пилотом. Однажды он сказал мне, что ты — его единственная надежда, его единственная связь с будущим. И это действительно оказалось так…

— У меня тоже был ребенок, — неожиданно сказала Мими Тесс, и ее слабый голос был печально задумчив. — Замечательный, чудесный малютка. Но он умер. Они сказали мне, что он умер, и я никогда больше его не видела.

Джессика недоуменно поглядела на нее и повернулась к матери. Насколько она знала, Арлетта была единственным ребенком Клода Фрейзера и Мими Тесс. Встретив ее взгляд, Арлетта только покачала головой, и в ее глазах, все еще затуманенных воспоминаниями, вспыхнули жалость и сочувствие.

Упоминание о ребенке вернуло Джессику к ее последнему разговору с Рафаэлем. Глядя прямо в глаза Мими Тесс, она сказала, обращаясь, впрочем, не только к ней, но и к матери:

— Ты знаешь, что я выхожу замуж?

В маленьких, выцветших глазках Мими Тесс вспыхнула искорка интереса. Губы ее чуть дрогнули, но ни одного слова не слетело с них. Арлетта опередила ее.

— Твой дед был так любезен, что сообщил мне эту новость, — сказала она, — но, на мой взгляд, это весьма подозрительная история. Если бы я тогда поняла, что он жертвует тобой ради своей драгоценной «Голубой Чайки», я просто не знаю, что бы я сделала!

Джессика невольно вздрогнула. Такое объяснение не приходило ей в голову. Как бы там ни было, обсуждать поступки деда с Арлеттой она не собиралась.

— Мы с Рафаэлем договорились о дате нашего бракосочетания. Свадьба будет через две недели в субботу.

— Через две недели! Ты предупреждаешь меня за две недели? Ты что, с ума сошла?!

— Возможно, — растерянно согласилась Джессика.

— Но за это время просто невозможно подготовиться как следует! С приличным рестораном нужно договариваться как минимум за три недели! Мы не успеем ни найти церковь, ни нанять оркестр, который был бы свободен,