Я было подумывал выйти поискать книжную лавку, но отбросил эту идею – не настолько хорошо я владел английским, а кроме того, питал серьезные сомнения, что в этом районе найдется книжная лавка или хотя бы газетный киоск. Мельком замеченные аборигены, похоже, могли отправить любого грамотного на костер, как явного колдуна.

И я, несмотря на вчерашний печальный опыт, решил включить телевизор. Все же удивительной властью над слабыми умами обладает это диавольское изобретение! Сколько ни уверяй себя, что ничего достойного или даже занимательного не увидеть в мутном хрустале, руки сами тянутся к кнопке, чтобы запустить в хоровод золотое яблочко, и просветлеет стекло, и покажутся дивные города и дальние страны...

Вот как раз с городами и странами у тутошнего телевидения были явные трудности. Я перебрал несколько каналов, и везде программы вращались вокруг каких-то сугубо американских проблем. По одной шла бурная дискуссия ведущего, здоровенного рыжего бородача, называемого почему-то только по имени – Фрэнк, с гостем программы, крепеньким наглым парнем, которого вовсе никак не называли. По двум другим показывали все ту же странную игру: помесь футбола с городками; поначалу я решил, что это один и тот же матч, потом догадался, что разные, но смотреть все равно было скучно.

В конце концов я остановился на только что начавшемся фильме, опрометчиво решив, что уж художественное кино американцы не сумели испохабить и на нем я отведу душу.

Разочаровался я с первых же кадров. По нарисованной пустыне ползли три лошадки размером с блох. У одной на спине покачивался соответствующих масштабов ковбой. В гвардейском корпусе его бы за такую посадку засмеяли.

Минуты через три ковбоя убили. Убийца его продержался еще меньше и уже через полминуты был повержен стареющим красавцем, на роже которого было ясно написано «главный герой».

Дальше я смотрел уже с блокнотом и карандашом. К тому моменту, когда героине угрожала не то смерть, не то бесчестье (я так и не разобрался, что именно – очень уж быстро болтали актеры, кроме того, дикцию им отродясь не ставили) в лапах краснокожих, число трупов перевалило за сотню и продолжало расти, как бамбук по весне. Я начал понимать, почему Дикий Запад всегда изображают таким безлюдным местом.

Но тут распахнулась дверь и вошел Андрей, избавив меня от необходимости досматривать этот ужас.

– Вы не поверите, Сергей, что со мной случилось! – провозгласил он с порога.

– В этой стране я не поверю, только если вы скажете, что вам что-нибудь разрешили, – горько пошутил я.

– Лучше! – Андрей грохнулся на кровать всем весом – застонали пружины, – вскочил, выцарапал из кармана одноразовую бритву в пакете, на которую приземлился, и упал снова. – За мной следили!

– И что вы натворили? – спросил я подозрительно. Мне ужасно не хотелось, чтобы мой товарищ влез в какую-нибудь неприятную историю помимо той, что нас с ним уже засосала.

– Ничего! – радостно сообщил он. – Вот послушайте...

По мере того как разворачивался рассказ о сыщике Спарроу, я прогрессивно мрачнел.

– Знаете, Андрей, – сказал я, когда тот договорил, – по-моему, вы сваляли колоссального дурака.

– Это какого? – не то удивился, не то обиделся мой коллега.

– А что устроили этот... вестерн в трущобах, – пояснил я. – Извиняет вас только то, что я бы и сам поступил так же.

Андрей фыркнул.

– Тогда в чем ошибка?

– Нельзя было его пугать, – ответил я. – Поняли, что он за вами вяжется, – и назад в гостиницу. И был бы он у нас вместо канарейки.

– Какой канарейки? – не понял мой напарник.

– Которую шахтеры берут в забой, – пояснил я. – Пока шпик чирикает, все в порядке.

– А откуда он взялся, вас не интересует? – недоуменно переспросил Андрей.

– Этого мы все равно не узнаем, – ответил я. – Понимаете, Андрей, у нас всего двое подозреваемых: Комитет и «Стадлер». Обе организации обладают собственными службами безопасности и влиянием в верхах. Исходя из способа, я бы погрешил на Комитет – у них побольше сил, а «Стадлер», как любой концерн, расходует ресурсы эффективнее. Но это только предположение.

– Но те, кто его нанял, узнали о нашем приезде очень быстро, – заметил Андрей. – Двух дней не прошло, а я понятия не имею, сколько этот шпик мог таскаться за нами – кому в голову придет, что нам привесят «хвост»?

– Связи в ФБР, полагаю, – ответил я, ставя в блокнот очередную галочку – отважный ковбой только что отправил к праотцам очередной десяток злодеев. – Это нам ничего не дает.

– И что нам делать? – развел руками Андрей.

– Ждать, – отозвался я. – Если помните, нас послали сюда именно затем, чтобы отвлекать и сковывать противника. Вот пусть противник сам к нам и приходит. Хотите пари? Послезавтра наниматели мистера Спарроу дадут о себе знать.

– Почему именно послезавтра?

– Завтра мы будем в Принстоне, – ответил я. – Забыли?

– Да нет... – Андрей помялся и выпалил: – Сергей, а чем мы вообще занимаемся?

Я вопросительно поднял брови.

– Ну, это... отвлекать противника... расследовать дело... это же все чушь собачья! Я не понимаю, зачем надо было нас отправлять за тридевять земель, чтобы мы тут изображали из себя разведчиков!

– Мы не изображаем из себя разведчиков, – поправил его я. – Мы работаем сыщиками. Думайте, Андрей, думайте! Мыслите логически! Здесь заваривается какая-то очень крутая каша. Настолько крутая, что из-за нее убит один из лучших ученых России. Да, мы оба знаем, что посланы сюда мутить воду, брошены, как лягушка в кадушку, беспомощно бить лапками. Что за нами стоят суровые, мудрые люди, которые, наверное, разберутся во всем куда лучше и быстрее нас, и примут правильное решение, и со всем справятся. Но, – я ткнул в опешившего Андрея пальцем, – мы не имеем права полагаться на этих мудрых и сильных людей. А имеем долг действовать так, и только так, словно между родиной и врагом нет никого, кроме нас. Я внятно излагаю, господин егерь? – Я сделал внушительную паузу и добавил: – А если мы, упаси нас все святые угодники, проморгаем какую-то опасность, никто не посмотрит, что этим должны были заниматься совсем другие люди. И загонят вас куда-нибудь на богом забытую базу на Таймыре, а меня – и того дальше.

– Куда уж дальше? – уныло спросил Андрей.

– На Северный полюс! – взорвался я. – Проверять политическую благонадежность тамошних тюленей... до конца жизни!

Андрей медленно кивнул.

– Поэтому, – закончил я, – мы будем разбираться в этой несвятой путанице, пока впереди не забрезжит свет. Потому что пока я никакого просвета не вижу.

– Я тоже, – вздохнул Андрей. Потом потянулся и воскликнул возмущенно: – Что за дрянь вы смотрите?!

Предстоящая поездка не вызывала у меня ни на гран приятного предвкушения уже потому, что встать пришлось неприлично рано, когда над улицами Вашингтона стояла ночная мгла, а гуляки еще не разошлись отсыпаться по нумерам нашего притона.