верь тем, кто на вечном самоподзаводе воду вокруг мутит, атмосферу страха и ненависти нагнетает.

Как правило, все те, кто тебя учит, как правильно родину любить, сами её не любят, а доят. Не обязательно они сволочи, но зачастую – да. Не верь ханжам и моралистам и избегай их по мере сил. Ни от дискуссий с ними, ни от препираний нет никакого толку. Да и вообще старайся общаться только с людьми, которые тебя не раздражают. А с теми, которые выбешивают, не живи и старайся не разговаривать и не встречаться. Чего себе сердце рвать? Не стоят они того. Что до денег – это не цель, максимум средство. Вот по ним, по средствам, и живи.

Не предавай сам и не жди от предателей ничего хорошего. Не будет его и быть не может. Не такие они люди. Веры им нет. Не будь бирюком, но и легковесным салабоном не будь. Ни то, ни другое ещё никому в жизни счастья не приносило. Не верь жуликам и аферистам. И негодяям не верь. Кто вчера подло с кем-то другим поступил, завтра так же с тобой поступит. Не будь жлобом и сквалыгой. Не будь мотом и болваном. И заботься о тех, кто заботится о тебе. Простые правила. Легко по ним жить.

* * *

Вербное воскресенье на дворе. Которое в западных церквях – Пальмовое. Но в наших краях – какие пальмы? Так что в этой роли в православии выступали и выступают вербы, ветви которых, освящённые в предшествующую Лазареву субботу, или нынешним утром, потом принято хранить весь следующий год. Верующие христиане отмечают вход Г-да в Иерусалим, отмеченный во всех четырёх Евангелиях. Иноверцы и неверующие, для которых это просто красивая национальная традиция, радуются за соседей. Это вообще великое дело, когда сопереживаешь тем, кто с тобой в одной стране живёт. Для нас, с нашими масштабами и разнообразием населения, так и просто жизненно важное. Как-то традиционно так сложилось…

Впереди Страстная седмица, последняя и самая строгая неделя Великого поста перед Пасхой, которая в этом году 2 мая – опять-таки у православных. Последний день, когда хоть и постного, но вдоволь, да и горячего поесть можно. При этом понятно, что коронавирус никто не отменял, но Росздравнадзор про соблюдение социальной дистанции в церквях и нежелательность собираться большими группами молчит. Онемел, что ли? В прошлом году, помнится, много про это говорили, вызвав абсолютно бешеную реакцию короноскептиков. Не перемерли же они все за год-то? Или мы чего-то не знаем? Хотя надо отдать государству должное, наиболее агрессивных фанатиков оно за этот год слегка окоротило.

По крайней мере, с экс-схиигуменом Сергием Романовым Среднеуральский монастырь распрощался. Очень уж бывший милиционер с его бешеным темпераментом и биографией грабителя и убийцы разошёлся в своих проповедях. Отрицание коронавируса и призывы к нарушению всех и всяческих санитарных норм, светских распоряжений и церковных запретов ему бы с рук сошло. Чисто нацистские высказывания насчёт евреев тем более. Мало ли в стране нашей ещё более откровенных антисемитов? Но Святейшего Патриарха с президентом он зря проклял, да ещё и публично. «Царебожники», конечно, секта с нехорошей историей, но кабы не наехал в жёсткой форме Сергий на действующее начальство, может его бы и не тронули.

Понимать надо, где в этой жизни берега простираются, за которые заходить не стоит: остановят. Нет, не было и не будет ни у каких властей ни в какой стране, ни в какую эпоху такого обычая в заводе, чтобы высшее руководство страны позволяло себя шельмовать невозбранно и публично. А коли случается такой фортель, так перестаёт оно руководством быть, и довольно быстро. Что называется, азы управления государством. А уж кто его снести пытается, политический прохиндей какой типа Навального или фанатик религиозный, совершенно неважно. Грош цена той власти, которая себя защитить не может. Правда, для баланса и Андрея Кураева с его мало кому импонировавшим в верхушке клира прямодушием в служении запретили.

С другой стороны, Иисуса вообще вон римляне распяли. Так что Вербное воскресенье хоть и праздник, но в буквальном смысле слова со слезами на глазах. Навстречу мучительной гибели своей вошёл Г-дь в Иерусалим. Хотя, конечно, и навстречу воскрешению, и великому триумфу слов своих и идей. Только всё-таки до того была страшная смерть на кресте, о чём помнить бы тоже надо. И то, что в память о чужих муках люди себе праздники назначают – вечная тема. Правда, она для теологов и философов. А обывателям что с того? Вербное воскресенье праздник? Праздник. Отмечать его в народе принято? Вполне. А по нынешним временам, в отличие от минувших, даже и не мешает никто. Иди в церковь, молись, вербные ветки святи сколько хочешь. Только маску надеть не забывай.

* * *

Собаки бывают разные. Умные и глупые. Храбрые и не очень. Дружелюбные и пугливые. Как люди. И отношения у них между собой складываются по-разному, тоже как у людей. В жизни не поймёшь, кто с кем подружится, кто кого невзлюбит, пока сам на практике не проверишь. Так вот, у Дика, первой собаки в жизни автора, именно так всё и было. С кем-то не разлей вода. С кем-то нейтрально. А кто-то был враг – и какой! И при этом догадаться заранее, кто кем будет, было совершенно нереально.

Сам по себе он был небольшим, крепко сложенным, с гордой осанкой, вечно закрученным на спину пышным султаном хвостом, густыми бакенбардами, густо опушенными стоячими ушами, роскошным чёрно-белым мехом и бочкообразной грудью, так что при необходимости рявкнуть мог, как самый настоящий волкодав, хотя ростом не доставал и до колена. При этом на морде у него была вечная улыбка, и глаза всё время смеялись. Невероятно позитивный был пёс.

История того, как Дик появился в семье, автором уже была написана. Но про его приятелей, приятельниц, знакомых и противников вспомнить стоит. Они заслуживают того. Не у каждой же собаки её собственный человек может себе позволить воспоминания писать. Что жалко. В прежние времена образованные сословия хотя бы дневниками баловались, а теперь среднее образование всеобщее, да и высшее не редкость, а толку… Впрочем, и образование это, с введением ЕГЭ, стало всё более сомнительным.

Так вот, одними из первых знакомых пёселя, ещё когда он был совсем щенком, была маленькая, пушистая, бело-розоватая, с каким-то немыслимым огненным оттенком шерсти мальтийская болонка Мишка и огромный угольно-чёрный дог Берта, размером с небольшого пони, которую можно было снимать в кино в качестве собаки Баскервилей. Мишка, подскочил