— Многие дерматологи ему не обрадуются, — обронил Коннор с улыбкой, которая тут же исчезла, встретив каменное молчание Кроу.

— Изобретение аспирина и пенициллина не лишило врачей работы, мистер Моллой.

— Да, — посерьезнел Коннор, поняв, что имеет дело с человеком, лишенным чувства юмора, и мысленно отметил, что впредь не должен шутить с ним.

Кроу, прищурясь, снова скользнул взглядом по груде бумаг и перевел его на Коннора.

— Насколько я понимаю, вы считаете, что о «Псориатаке» опубликовано столько материалов, что у нас нет никаких шансов получить на него патент в США?

— Материалов столько, что у нас нет шансов получить патент ни в одной стране. Ни в Соединенном Королевстве, ни в Патентном управлении Евросоюза. Я считаю, что это не пройдет.

Кроу очень медленно склонил голову, его холодные серые глаза продолжали пристально рассматривать Коннора.

— Значит, у нас есть два возможных решения. Или мы отказываемся от «Псориатака» и тем самым немалую часть средств, уплаченных за Баннермана, спускаем в туалет. Или… — его губы сжались в куриную гузку, — или мы должны проявить творческий подход.

— Что вы имеете в виду под словом «творческий», сэр?

Выдохнув через нос, Кроу внимательно посмотрел на Коннора, оценивая его. Затем постучал по стопе бумаг:

— Проявить кое-какую избирательность при работе вот с этим.

Коннор не поверил собственным ушам, но не подал виду.

— Вы хотите сказать… «потерять» часть?

Кроу, в упор глядя на Коннора, процедил:

— Этого разговора у нас не было… вы понимаете?

— Вы хотите, чтобы я избавился от части опубликованных работ?

— Совершенно верно.

— Но… это же может быть…

— Да?

— Неэтично. И незаконно.

— Вы же знаете, как сотрудничать с Патентным управлением Соединенных Штатов, не так ли, мистер Моллой?

— Да, сэр, это один из аспектов моей подготовки.

— И скорее всего, у вас есть там друзья?

Коннор покачал головой:

— Я не знаю никого из тех, кого можно склонить к сотрудничеству… если вы это имеете в виду. Начиная там работать, люди, похоже, основательно меняются, это отмечают все, кого я знаю, ты можешь с кем-то дружить в колледже, но, когда твои друзья начинают работать в Патентном управлении, с дружбой покончено.

Кроу пропустил его ответ мимо ушей.

— Не сомневаюсь, что патентная система Соединенных Штатов, так же как и британская, работает в основном на доверии. В США эксперт по патентам примет на веру то, что вы ему сообщите. Разве я не прав?

Коннор осознал, что ему трудно верить своим ушам — особенно учитывая значимость положения Кроу.

— Доктор Кроу… могу ли я напомнить вам, что все эти документы были опубликованы. Они появлялись на свет в самых уважаемых изданиях, например в «Нейчур» и так далее, а также в обычных общенациональных газетах и книгах. Мы можем на все это закрыть глаза, но как быть с официальными документами, не говоря уж о тысячах — и не исключено, что и о миллионах, — экземпляров печатных изданий?

Кроу продолжал хранить спокойствие.

— Это не проблема. Стоит нам получить патент, как наша позиция укрепляется. Конкуренты могут попытаться выпускать сходный продукт, но им на каждом шагу придется сталкиваться с нами. Они должны будут искать эти опубликованные статьи, разбираться в них, сравнивать — и всегда они будут сомневаться в правоте своих действий. Я не считаю нужным объяснять вам: то, о чем вас просят, выходит за пределы ваших обязанностей, мистер Моллой. Если это смущает вас, то мы, конечно, можем освободить вас от этих обязанностей и поручить вам не столь обременительную задачу. — Он поднял брови.

Соображать Коннору пришлось очень быстро. Было жизненно важно, чтобы именно сейчас компания не имела к нему никаких претензий и не испытывала никаких сомнений в его преданности. Он ответил улыбкой исполнительному директору:

— Доктор Кроу, я предан «Бендикс Шер» и, не задавая лишних вопросов, сделаю все, что мне поручат.

Кроу заметно расслабился, что и отразилось на его лице.

— Отлично.

— Проблемой станет доктор Баннерман, — продолжил Коннор. — Он должен подписать декларацию для того, кто будет изучать патент, а мой опыт общения с ним говорит, что он — человек не без странностей… и вот уж не знаю, поставит ли он свою подпись.

— И это не проблема. В документе, который он подпишет, будет сказано: «Представленные опубликованные документы». — Кроу понимающе взглянул на собеседника. — И то, что вы скроете от него, он так и не увидит. Верно?

Коннор помедлил.

— Я думаю, что с этим можно согласиться…

Кроу улыбнулся и встал.

— Я рад, что мы понимаем друг друга, мистер Моллой. В «Бендикс Шер» у вас есть будущее. Великолепное будущее.

Монти появилась в холле вскоре после одиннадцати. Флакон лежал у нее в сумочке, она нервничала, словно пыталась пронести контрабанду и охранник у турникета мог остановить ее.

Все лифты были в движении, и индикаторы показывали, что следующим придет ближайший к директорскому экспрессу. Пока Монти ждала, услышала легкое шипение и рокот из-за потускневших медных панелей директорской двери, но вместо того, чтобы остановиться, лифт пошел прямиком вниз. Через несколько секунд, к ее удивлению, он снова издал шипение, за которым последовал звонкий хлопок, и створки директорского лифта разошлись.

Из него вышел и быстро прошел мимо нее высокий представительный мужчина с темными вьющимися волосами, посеребренными на висках, в очках с черной оправой и в пальто верблюжьей шерсти.

Раздался очередной звонок, и теперь разошлись створки лифта перед ней. Она вошла в лифт, удивленно вспоминая звуки, которые только что слышала. До нее, конечно, доходили слухи, что директорский лифт спускается ниже этого этажа; но по времени он никак не мог остановиться у бассейна в подвале и тут же вернуться.

Она продолжала раздумывать над этим, входя в свой кабинет, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы переключиться на те задачи, которые ей предстояло сегодня решить.

На телефоне мигала лампочка, говорящая, что кто-то ждет ответа. Она включила динамик, нажала клавишу «Play» и скинула пальто.

— Привет, мисс Баннерман, это Коннор Моллой. Боюсь, что мне придется отказаться от ланча. Можете позвонить мне?

Эти слова вызвали у нее растерянность. Весь уик-энд она предвкушала встречу с ним — сначала для того, чтобы рассказать подробности о смерти Кэролайн Кингсли, а теперь о капсулах «Матернокса», которые ей удалось раздобыть. Да и вообще она хотела просто увидеть его. Сейчас Коннор казался ей единственной опорой в ее жизни.