Когда Ханна Хвасс, тяжело дыша, чуть ли не бегом спустилась на ресепшен, ее телохранители сразу догадались, что произошло нечто серьезное. Если верить Хвасс, именно так и обстояло дело. Ее угрожали убить прямо на встрече следственной группы.

— На встрече? — спросил один из них. — И каким образом?

— Она сломала деревянный нож, — сказала Ханна Хвасс. — Прямо на моих глазах. Кошмарная женщина, которая выглядит как качок.

— Анника Карлссон?

— Да, именно. Она ведь по-настоящему опасна. Я хочу, чтобы вы задержали ее, поскольку она угрожала мне. Немедленно. Это приказ.

— Подожди, Ханна. Тебе надо немного успокоиться. Ян подгонит машину, и ты сможешь нам все рассказать, — сказал второй телохранитель, многозначительно посмотрев на коллегу.

Выйдя на улицу, инспектор Ян Перссон из отдела личной охраны СЭПО сразу же позвонил шефу.

— Боюсь, у Хвасс совсем крыша съехала, — сообщил он.

— И насколько сильно?

— Полностью.

— Ты можешь привести пример?

— Она утверждает, что Утка Карлссон, ну ты знаешь… Что Утка угрожала ей.

— Да, я знаю ее, — сказал его шеф. — Утка способна любого напугать.

— Точно, — согласился Перссон. — Хотя она невероятно красива.

— Я знаю. И что она вытворила?

— Похоже, намазывала себе бутерброд и, очевидно, случайно сломала деревянный нож.

— Интересно, — сказал шеф. — И каких действий наш объект защиты жаждет от нас по этому поводу?

— Во-первых, требует задержать Утку Карлссон. Хотя мы с Густавом предоставили бы данную честь коллегам из спецподразделения. Во-вторых, немедленно отвезти ее домой. Она не хочет назад, на квартиру, которую мы организовали для нее. Вбила себе в голову, что ее держат там как пленницу. Если мы не сделаем, как она говорит, якобы сразу же позвонит какой-то подруге, работающей на ТВ-4, и все расскажет.

— А какое мнение у твоего напарника?

— Он полностью согласен со мной. Хвасс совсем с ума сошла. Чего мы опасались уже несколько дней назад.

— О’кей, — сказал их шеф. — Отвезите ее в Худдинге, в обычное место. А я позвоню прокурору, и он разберется со всеми практическими вопросами.

82

— Ты доволен, Бекстрём? — спросила Анника Карлссон, как только Бекстрём вошел в их офис в пятницу утром.

— Смотря чем, — ответил он. — Но, конечно, я знавал и худшие дни. Рассказывай.

— Наша любимая прокурорша заболела. У нее нервный срыв. В настоящее время она находится на излечении в особом отделении психушки в Худдинге.

— Плохо дело, — проворчал Бекстрём, знавший, о чем говорит, из собственного опыта. — Не самое веселое местечко.

— Ну, это я поняла, — сказала Анника Карлссон.

— И сейчас ты хочешь, чтобы мы скинулись и отправили ей цветы и коробку шоколада, — предположил Бекстрём.

— Нет, — мотнула головой Анника Карлссон. — Зато звонила новый шеф Хвасс и сказала, что она решила забрать наше дело себе и хотела бы встретиться со всеми членами следственной группы в понедельник в девять утра.

— И кто это? — спросил Бекстрём.

— Одна из твоих фавориток, — усмехнулась Анника Карлссон. — Она занималась делом о мошеннике адвокате, который случайно умер от сердечного приступа во время стычки с нашим бывшим коллегой Ролле Столхаммаром.

— Лиза Ламм, — сказал Бекстрём.

— Лиза Ламм, — подтвердила Анника Карлссон.

— Лучше некуда, — сказал Бекстрём.

«Наконец-то одна из тех, кто делает, что им говоришь», — подумал он.

— Есть еще что-нибудь? — спросил Бекстрём.

— Одно дело, — ответила Анника Карлссон. — Я убеждена, что если ты не возьмешься за ум и не начнешь вести себя как нормальный человек, все кончится для тебя очень плохо. Это только вопрос времени.

— Спасибо за заботу, — сказал Бекстрём. — Как приятно, когда кто-то беспокоится о тебе.

* * *

«Отличные времена, замечательные времена», — размышлял Бекстрём, когда на такси направлялся в свой обычный пятничный ресторан.

Потом он пообедал, посетил своего физиотерапевта, а когда вошел в собственное жилище ради короткого послеобеденного сна, прежде чем придет время всех традиционных вечерних мероприятий, зазвонил его телефон.

Это был врач больницы в Худдинге, отвечавший за прокурора Хвасс. Насколько он понял, Бекстрём трудился в очень тесном контакте с его пациенткой в последние недели перед тем, как у нее случилось «внезапное психическое расстройство», и поэтому пожелал с ним пообщаться.

— Да, я слышал о случившемся с ней, — вздохнул Бекстрём. — Просто ужасная история. Ты должен передать Хвасс привет от всех нас, кто работал с ней, и пожелать скорейшего выздоровления.

— Я непременно это сделаю, — пообещал врач. — Она наверняка обрадуется. Однако я звоню, чтобы узнать, не замечал ли ты или кто-то из коллег каких-то странностей за ней в последнее время. Может, у нее как-то изменилось поведение.

— Сейчас, когда ты спросил, мне сразу кое-что вспомнилось. В последние дни или недели, пожалуй, у нее порой был отсутствующий вид. Непродолжительное время.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, внезапно казалось, что мысленно она не с нами. Но в остальном была такой, как обычно.

— А ничего другого ты не хочешь рассказать? — спросил доктор с явными нотками любопытства в голосе.

— Я не знаю, — засомневался Бекстрём. — О таком вряд ли стоит рассказывать.

— Не волнуйся, — заверил его эскулап. — Врачебная тайна для меня не пустой звук, и, кроме того, в ее интересах, чтобы мы смогли лучше понять причины болезни.

— Ну, в таком случае… — сдался Бекстрём. — Несколько дней назад случилось событие, вызвавшее у меня беспокойство.

— И какое же? — спросил доктор.

— Я стоял и ждал лифт на работе, — сказал Бекстрём. — Она подошла ко мне и неожиданно схватила за пиджак и прошипела что-то, и тогда выглядела полностью безумной. Мне стало немного не по себе.

— Ты помнишь, что она сказала? — поинтересовался доктор.

— Да, какую-то ерунду о том, что я веду разговоры у нее за спиной и называю ее параноиком, и она знает об этом.

— Что произошло потом?

— Вот это и странно. В следующее мгновение она вроде мысленно снова переключилась на что-то иное, во всяком случае, судя по ее мине. И тогда отпустила мой пиджак и ушла.

— Наверное, это было неприятное ощущение.

— Да, — подтвердил Бекстрём. — Но я надеюсь, заболевание ее не слишком серьезное. Просто обычное переутомление.