«Какого черта с тобой приключилось?» — такие и сотню вариантов подобных сообщений я оставляла на автоответчике и сотовом Джейсона на протяжении всего оставшегося дня, до тех пор пока обе машины не схватили нечто вроде электронного эквивалента сердечного приступа и не прекратили реагировать на мои звонки. Но к десяти часам этого вечера мой гнев сменился чем-то еще более ужасным — опасением, что с Джейсоном действительно случилось что-то серьезное. Я приехала к «Кофейному зерну», но там тоже ничего не знали. Он не вышел сегодня в свою смену, и бедная Аланна все еще сидела в кофейне, мужественно держась до конца. Я храбро направилась к двухквартирному дому на Саут-Свитцер и встала на лужайке рядом с лимонным деревом, глядя на окна его квартиры на втором этаже. Там была темнота. Я даже бросила несколько камешков для верности.

— Извините, вы не видели сеньора Джейсона? — спросила я у Пердиты, семидесятилетней латиноамериканской старушки, его соседки снизу, которая влюбилась в него и угощала его гамбургерами и растаявшим мороженым, когда ее муж уходил играть в шахматы.

— Он ушел из дома в семь двадцать и до сих пор не возвращался. Симпатичная блузка, — сказала она. Я опасалась худшего.

Вернувшись в свою квартиру, я попыталась припомнить, не встречала ли я каких-нибудь знакомых или родственников Джейсона, которые могли бы дать мне хоть какую-нибудь информацию. Но Лос-Анджелес в этом отношении был таким же странным, как и в других, — большинство людей в этом городе откуда-то приехали, и у них не было семьи, о которой можно было бы говорить. Я знала, что Джейсон из Нью-Йорка и что его отец торгует предметами искусства, а мать была школьной учительницей, но, принимая во внимание, что звонить моим друзьям в Интерпол бесполезно, я могу провести в их поисках всю ночь. Что касается друзей… вообще-то я знала, что он любит тусоваться с кучкой выпускников Школы кинематографии, когда он не со мной, но кто они такие и где живут, оставалось для меня такой же загадкой, как и то, почему Феллини считают гением.

— Сдаюсь, — сказала я Алексе, когда позднее постучалась к ней в дверь, чтобы узнать, не хочет ли она пойти посидеть со мной на крыше и выпить «Маргариты» домашнего приготовления, прежде чем отправиться спать. — Я просто не могу представить, что настолько серьезное могло произойти с ним, из-за чего он пропустил встречу. Конечно, не принимая в расчет самое худшее.

— Да, довольно странно, надо признать. — Слышать такое заявление от человека, который верит, что мы живем в третьем витке духовности и если вдруг все люди разом перестанут верить во Вселенную, она в один момент прекратит свое существование, мне было как-то жутковато.

— Я больше просто не могу думать об этом. Я даже позвонила в несколько местных больниц, но дознаться, поступал он туда или нет, было невозможно. Они все такие закрытые. Ладно, пойду намешаю «Маргариты» и через несколько минут присоединюсь к тебе на крыше, — сказала я и стала рыться в своей сумочке в поисках ключей от квартиры.

Мы с Алексой так и просидели всю ночь на ее непальских матах для молитв, глядя на точки, мерцающие над линией горизонта. На море качались лодки, чертово колесо на пирсе переливалось разноцветными огоньками-стразами, а океанский бриз заставил нас прижать колени к груди, чтобы не покрыться мурашками.

— Сейчас мы с ним должны были бы праздновать, — сказала я.

— Ничего, отпразднуем и без него. Ты все равно молодец. Тебе почти удалось заключить вашу сделку. Это замечательно, Элизабет.

— Спасибо. Наверное, ты права. — Я подняла свой бокал и, поднеся его к ее бокалу, чокнулась. — Я уверена, что с ним все в порядке. Отсутствие новостей уже хорошая новость, так ведь? Мы всегда так говорили, когда моя сестра была в Сьерра-Леоне.

— Именно. — Алекса мило мне улыбнулась. Потом легла на спину и взглянула в небо. — Мы отправимся в постель, только увидев падающую звезду и загадав, чтобы с Джейсоном все было в порядке.

— Точно, — сказала я, ставя «Маргариту» рядом и ложась спиной на гудрон.

— Элизабет, мне так жаль, — сказала Лара, стоило мне появиться на пороге офиса, с осоловелыми из-за ночи бессонницы и тревог глазами.

— Насчет чего? — спросила я и почувствовала, как у меня слабеют колени. Она знала что-то о Джейсоне, чего не знала я. О Боже, мне надо сесть, иначе я упаду в обморок! И новость была плохая. Я дошла до своего стола, вытянув вперед руки.

— Вот. — Лара вручила мне номер «Вэрайети». Я устремила на нее озадаченный взгляд. — О нет, ты еще не видела! — Она выхватила журнал из моих рук.

— Чего не видела?

— Сядь. — Она подкатила ко мне стул.

— Ну уж нет! Объясни мне, о чем ты. — Мой голос дрожал.

— Элизабет. Мне очень жаль. — Она не двинулась с места. Просто стояла с «Вэрайети» в руках и с ужасом в глазах смотрела на меня. Я не могла этого вынести. Вырвала у нее журнал и раскрыла его трясущимися руками.

Потом я издала такой первобытный крик, что все мои неврозы, неврозы Виктории и Вуди Аллена моментально прошли. Если честно, то это был первобытный крик такой силы, что я не представляю, чтобы кто-нибудь в этом здании, кто его слышал, еще когда-нибудь мог бы страдать от неврозов. Или даже слышать о них.

— Он не мог, — сказала я, сузив глаза так, что они превратились в щелки.

— К сожалению, смог. — Лара была взбешена всей ситуацией почти так же, как я.

— Ублюдок!

— Паршивый опущенный ублюдок!

— Как он мог?

— Лучше спросить, где он, — сказала Лара и шлепнула «Вэрайети» на мой стол, чтобы я снова посмотрела на него, на тот случай если в первый раз я не поверила своим глазам.

НАЧИНАЮЩИЙ СЦЕНАРИСТ БЛУМ ЗАКЛЮЧАЕТ ТРЕХМИЛЛИОННУЮ СДЕЛКУ НА «НЕИСТОВОЕ ЧУВСТВО ОДЕРЖИМЫХ» С «РЕВОЛЮШН»

Этого достаточно? Если нет, то там была еще одна строчка, которая задорно информировала, что возможность подняться Блуму обеспечивает его представитель, президент Агентства Дэниел Роузен.

Кстати, о воскрешении мертвых. Из-за двери появилась голова Скотта — и вид у нее был грозный.

— Что за хрень здесь творится? — возопил он. Мы с Ларой уставились на него с такой ненавистью ко всем представителям мужского сословия, что он похлопал глазами и ретировался, как крот в свою нору.

— Я считаю, что во всем виноват Дэниел Роузен, — сказала Лара. — Этому мелкому морально извращенному онанисту лучше побыстрее припарковать свой «астон-мартин» и набрать побольше воздуха в легкие.

— Нет, по-моему, виноват Джейсон. Как он мог так поступить? Как он мог подписать контракт с Дэниелом, а потом пойти и продаться «Революшн»? Он знал, что не придет на ту встречу вчера. Господи, да он, наверное, уже вовсю кутил во «Временах года» с бутылкой шампанского и массажем члена.