– Кстати, Альта Ансуриан все еще с нами, – продолжал Гейд. – Она отказалась покинуть корабль, когда появилась такая возможность. Сейчас она в своей каюте.

– Что она делает? – спросила Рош.

– Смотрит в стену, насколько мне известно, – ответил Гейд. – Кейн несколько раз пытался с ней поговорить, но все бесполезно. Альта ни на кого не обращает внимания.

– Немного терпения, Амейдио, – сказала Рош. – У нее на глазах убили отца. Потребуется немало времени, чтобы прийти в себя.

Он устало кивнул.

– Кто знает? Может быть, она поступает разумно Во всяком случае, ей не нужно ни о чем беспокоиться.

Он отвел глаза в сторону, и Рош поняла, что Гейд смущен.

Она протянула руку и сжала его пальцы.

– Могу тебя утешить, Амейдио, скоро все будет кончено, – сказала она.

Он осторожно сжал ее ладонь.

– Мне уже надоело ждать, – проворчал он и вымученно улыбнулся.

– Есть какие-нибудь новости от Совета?

– Пока ничего. Впрочем, нас сопровождает их дрон, и мы можем в любой момент выйти с ними на связь. Думаю, когда сражение вокруг «Флегетона» закончится, они возобновят заседание.

Рош вдруг показалось, что с последней встречи прошли недели.

– Сколько я отсутствовала?

– Немногим более тридцати часов, – ответил Гейд. – Ты так и не рассказала нам, что с тобой произошло.

– Я не уверена, что готова. – У Рош вдруг ужасно зачесалась голова, но ей не хотелось отпускать руку Гейда.

Словно сквозь туман она видела безжизненное лицо Пейдж Де Брайан, лежащей на палубе корабля гурнов. Рош до сих пор не знала, что пыталась с ней сделать ее бывшая начальница и что ею двигало. Будь с ней Ящик, она бы спросила, но на сей раз, похоже, он исчез навсегда. Поскольку однажды Рош его уже потеряла, то не могла поверить, что больше никогда не услышит такого знакомого голоса – однако она не чувствовала его присутствия в своем теле.

– Эй, – сказал Гейд, отпуская руку Рош, чтобы погладить ее по щеке. – Пожалуй, я пойду. Тебе нужно отдохнуть.

Она глубоко вздохнула.

– А как насчет того, чтобы отдохнуть тебе? Могу спорить, ты не спал все это время. Кроме того, я хочу поговорить с Ури. А потом с Кейном. Мне нужно разобраться во всем, что со мной произошло, тогда я сумею себя убедить, что случившееся – дурной сон.

– Хирург говорит...

– Меня не интересует, что он говорит, Амейдио, – перебила его Рош. – Сейчас я чувствую себя вполне прилично. К тому же я никуда не собираюсь уходить.

Он неохотно кивнул.

– Ладно, но позови меня, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо?

Она кивнула, Гейд повернулся и вышел из медицинского отсека.

Как только дверь за ним закрылась, Рош посмотрела в потолок и спросила:

– Ури, так что же говорит автохирург?

– Ты поправляешься неожиданно быстро. – Голос бывшего капитана «Аны Верейн» доносился с одной стороны, а не отовсюду, как ожидала Рош. Оглядевшись, она увидела голограмму Каджика, удобно устроившегося в кресле. На его лице появилась довольная улыбка.

– Переломы срослись, – продолжал Каджик, – а ткани заживают с солидным опережением графика. И хотя автохирург считает, что ты сможешь двигаться не раньше, чем через двое суток, я не удивлюсь, если он снимет гипс через восемь часов, а ходить ты сможешь через сутки.

– Действительно, очень быстро, – сказала Рош.

– Как я уже говорил, твое выздоровление идет много быстрее, чем ожидалось. Я попытался разобраться в причинах и выяснил, что здесь не обошлось без нанотехнологий. Такое впечатление, что кто-то тебе сильно помог. Сейчас уже нет, но когда тебя доставили...

Рош задумчиво кивнула, опасаясь вызвать у него подозрения.

– Наверное, мне просто повезло.

Он улыбнулся.

– Все в порядке, Морган. После событий на станции «Форпост» я догадался, что Ящик не погиб. Тебе столько раз удавалось спастись в самый последний момент! Немного подумав, я сообразил, что он скорее всего находится внутри твоего тела.

Ящик послал нам сообщение, когда тебя похитили, и каким-то образом поддерживал в тебе жизнь, пока не подоспел Кейн. Я прав?

– Да, – ответила она. – Но сейчас он мертв.

– Ты уверена?

– Ты же сам сказал, что нанотехнологий уже не влияют на процесс заживления. Только так можно было засечь присутствие Ящика – вот почему он не хотел, чтобы меня осматривали на «Флегетоне». Тщательная проверка обязательно обнаружила бы его. И если ты сейчас не находишь его следов, значит, его больше нет.

– Мне очень жаль, Морган, – вздохнул Каджик.

– Не стоит, Ури, – сказала Рош. – Он лгал и манипулировал мною, и я до сих пор не знаю, каким было его истинное предназначение. Может быть, в конечном счете мне без него будет лучше.

– Возможно. – Каджик немного помолчал, и его голограмма на мгновение потускнела. – Ты об этом хотела со мной поговорить?

Рош вздохнула.

– Ури, мне нужно принять решение, которое окажет влияние на судьбу миллионов, может быть, даже миллиардов людей, – сказала она.

– Относительно врага?

– Да.

Рош задумалась о том, как получше сформулировать вопрос, но потом решила говорить прямо. Весьма вероятно, что Каджик воспримет ее слова как метафору. Она и сама не очень верила, что все это всерьез.

– Если бы ты нашел способ уничтожить всех врагов, – медленно проговорила она, – что бы ты сделал?

– Мое решение зависело бы от ряда обстоятельств.

– Каких?

– Например, каковы мои цели.

– Спасение Древнего Человечества! – выпалила Рош и тут только поняла, насколько смешно звучат ее слова. Она нахмурилась. – Их совсем немного, Ури, но их метод натравливания нас друг на друга может сработать.

– Задай себе вот какой вопрос, Морган: почему они так поступают? Быть может, у них есть серьезные причины – или они полагают, что такие причины есть. Тот, кто их создал, считал, что у него имеются все основания натравить их на нас.

– Возможно, основания были пятьсот тысяч лет назад;

Человечество прошло долгий путь. Неужели мы должны отвечать за преступления, совершенные нашими далекими предками? Я понимаю, они – оружие мести, но почему не выбрать какой-нибудь другой способ?

– Я совершенно с тобой согласен, но, если они запрограммированы на нападение...

– Именно: они запрограммированы. И не способны действовать вне рамок своей программы. Но разве это делает их правыми?

– В войне нет правых и виноватых, Морган. Есть лишь целесообразность, эффективность и способность – которые не имеют никакого отношения к эмоциям и морали. Войны выигрываются или проигрываются без оглядки на человеческие ценности. В результате достойные побеждают так же часто, как и те, кто не имеет права на победу. Милосердие состоит в том, что одна сторона знает, что может уничтожить своего противника в любой момент. Без этой уверенности милосердие теряет смысл. Только самые могущественные могут позволить себе роскошь прощать.