Впрочем, кого я обманываю? Если бы я не хотел познакомить Ану с родителями, то ее бы сейчас здесь не было. Следует относиться к этому проще.

Да, в этом-то и проблема. Если быть до конца честным с самим собой, разве могу я сказать, что нас с Анастейшей связывает только не подписанный ею контракт? Посмотри правде в глаза, Грей, между вами все намного сложнее… и интереснее. Она занимает куда больше пространства в твоей голове, чем отведено для нижней. Теперь ты везешь ее на семейный ужин. Что дальше?

– Где ты научился танцевать? – спрашивает Ана, нарушив течение моих мыслей.

Ох, Ана. Лучше не надо, вряд ли тебе понравится ответ.

«Кристиан, держи меня. Вот так. Правильно. Один шаг. Второй. Хорошо. Двигайся в такт музыке. Синатра великолепно подходит для фокстрота». Елена в своей стихии. «Да, госпожа». Многое из того, что тебя так во мне восхищает, было заданием, которое я, послушный нижний, выполнял ради миссис Робинсон. Так она тренировала мою волю. И эти тренировки не прошли даром.

– Ты уверена, что хочешь знать? – отвечаю я.

– Да, – говорит Ана, хотя ее тон свидетельствует об обратном.

«Ты сама спросила», – думаю я и вздыхаю в темноте.

– Миссис Робинсон любила танцевать.

– Должно быть, она хорошая учительница.

В голосе Аны слышится печаль и невольное восхищение.

– Хорошая.

«Правильно. Давай еще раз. Один. Два. Три. Четыре. Малыш, у тебя получается!» Мы с Еленой скользим в танце через комнату в подвале ее дома. «Еще раз». Она смеется, запрокинув голову, и выглядит в два раза моложе, чем на самом деле. С ней я впервые почувствовал себя спокойно. Я был ей нужен. До нее я не сомневался, что мир предпочел бы, чтобы меня просто не существовало.

Ана изучает пейзаж за окном машины, несомненно, строя догадки и домыслы о Елене. А может, думает о встрече с моими родителями. Знать бы наверняка! Возможно, она волнуется. Как и я. Я еще никогда не приводил девушку домой.

Ана ерзает, и я понимаю: ее что-то гложет. Неужели она переживает из-за того, чем мы сегодня занимались?

– Не нужно, – говорю я гораздо мягче, чем собирался.

Она поворачивается ко мне. Ее лицо, скрытое в полумраке, непроницаемо.

– Что не нужно?

– Не нужно слишком много думать, Анастейша. – Беру ее руку, подношу к губам и нежно целую костяшки пальцев. – Чудесный был день. Спасибо.

Она застенчиво улыбается, сверкнув на миг белоснежными зубами.

– Почему ты использовал кабельную стяжку?

Вопросы о сегодняшнем времяпрепровождении. Хорошо.

– Просто, удобно, и ты испытала новые ощущения. Кабельные стяжки – довольно жесткое приспособление для фиксации, а мне это нравится, – объясняю я ровным голосом и пытаюсь привнести в разговор долю юмора. – Очень действенный способ удерживать тебя там, где твое место.

Она бросает встревоженный взгляд на Тейлора на переднем сидении. Милая, пусть Тейлор тебя не волнует, он в курсе того, что происходит. Уже четыре года занимается своим делом.

– Все это часть моего мира, Анастейша.

Ободряюще сжимаю ее руку. Ана снова смотрит в окно. Нас окружает вода – мы пересекаем озеро Вашингтон по мосту 520[13]. Мой самый любимый участок этой дороги. Ана подтянула ноги на сиденье и обхватила руками. Похоже, что-то назревает.

Ана смотрит на меня, и я спрашиваю:

– О чем призадумалась?

Она вздыхает. Вот дерьмо!

– Неужели все так плохо?

– Хотела бы я знать, что у тебя на уме.

Довольно ухмыляюсь, испытывая облегчение. Хорошо, что она не может прочитать мои мысли!

– А я – что у тебя, – отвечаю я.

Тейлор останавливает машину у парадной двери родительского особняка.

– Ты готова? – спрашиваю я.

Ана кивает, я сжимаю ее ладонь и шепчу:

– Для меня это тоже впервые.

Тейлор выходит, я смотрю на Ану с коварной и похотливой ухмылкой.

– Держу пари, ты жалеешь, что на тебе нет трусов.

У Аны перехватывает дыхание, она хмурится, но я вылезаю из машины, чтобы поприветствовать маму и отца, которые уже ждут на крыльце. Ана тоже выходит и, обогнув машину, с невозмутимым видом присоединяется к нам.

– Анастейша, ты уже знакома с моей матерью Грейс. А это мой отец, Кэррик.

– Мистер Грей, рада с вами познакомиться.

Она улыбается и пожимает ему руку.

– Я тоже рад, Анастейша.

– Для вас Ана.

– Ана, как приятно снова встретиться с вами! – с этими словами Грейс обнимает Ану. – Заходите скорей.

Грейс за руку ведет ее в дом, а я следую за Аной.

– Она здесь? – откуда-то из недр дома верещит Миа.

Ана бросает на меня озадаченный взгляд.

– Это Миа, моя младшая сестренка.

Мы оба поворачиваемся на стук высоких каблуков, цокающих по коридору. А вот и сама Миа.

– Анастейша! Я столько про тебя слышала!

Она бросается Ане на шею. Я вдруг вспоминаю, что они почти одного возраста, хотя Миа выше Аны.

Миа хватает Ану за руку и тащит в холл. Я с родителями иду следом.

– Он никогда не приводил домой девушек! – сообщает Миа пронзительным голосом.

– Миа, успокойся, – мягко увещевает Грейс.

Да, ради всего святого, Миа, не устраивай сцену.

Заметив, как я закатываю глаза, Ана бросает не меня испепеляющий взгляд.

– Здравствуй, дорогой.

Грейс целует меня в обе щеки. Она светится от радости, счастлива, что все ее дети собрались дома. Кэррик протягивает мне руку:

– Привет, сын. Сколько лет, сколько зим!

Мы обмениваемся рукопожатием и идем за дамами в гостиную.

– Пап, мы вчера виделись, – бурчу я.

Отец обожает надо мной подшучивать.

Кейт Кавана с Элиотом милуются на диване; увидев нас, Кейт вскакивает, чтобы обнять Ану, а потом вежливо кивает в мою сторону:

– Кристиан.

– Кейт.

Элиот хватает Ану в охапку. Вот ведь хрень, кто ж знал, что моя семья ни с того ни с сего устроит день объятий? «Отпусти ее, братец!» – думаю я и свирепо смотрю на Элиота, а он ухмыляется. На его лице написано: «Я просто хочу показать, как это делается». Обнимаю Ану за талию и притягиваю к себе. Все смотрят на нас. Черт, прям какой-то цирк уродов.

– Выпьете что-нибудь? – предлагает папа. – Просекко?

– Да, пожалуйста, – в один голос отвечаем мы с Аной.