Кряхтя, Бронсон вытащил через отверстие массивную каменную плиту и с помощью Анджелы прислонил ее к стенке алтаря. Потом они поднялись на ноги и несколько секунд завороженно разглядывали находку.

— Черт, и что же это? — нарушил наконец молчание Бронсон. — И, кажется, там лежит еще одна такая.

Менее чем через минуту они вытащили и вторую плиту и аккуратно поместили ее рядом с первой.

— Вот так, — пробормотал Бронсон, потом еще раз заглянул в дыру и, подсвечивая себе фонариком, внимательно обследовал полость. — И больше здесь ничего нет, — сообщил он, — кроме мелких камней и массы пыли.

Бронсон и Анджела стояли и пристально смотрели на две каменных плиты. Они были продолговатые, с прямоугольным основанием и закругленной верхней частью, где-то с дюйм толщиной, порядка пятнадцати дюймов в высоту и девять-десять дюймов в ширину. Плиты с обеих сторон покрывали аккуратные ряды значков, и, как показалось Бронсону, надпись была сделана на арамейском. За последнее время ему очень часто приходилось иметь дело с арамейскими текстами, и он не сомневался, что не ошибается. Кроме того, похоже было, что надписи на обеих плитах идентичны.

— Пыли? — глядя на него, переспросила Анджела.

— Ага. Я бы сказал, это пыль двух тысячелетий.

— Но смотри, — и Анджела показала на плиты. — На них нет ни пылинки.

Бронсон присмотрелся к находке более внимательно.

— Ну, возможно, я смахнул всю пыль, пока вытаскивал их, — предположил он. — Но что это такое? Мне кажется, текст представляет собой что-то вроде списка. Просто это больше похоже именно на ряд отдельных фраз, чем на какой-то цельный текст.

Анджела ничего не ответила. Она опустилась на колени и внимательно рассматривала плиты, кончики ее пальцев осторожно повторяли очертания арамейских символов. Когда через полминуты она подняла глаза на Бронсона, он увидел, что лицо ее побледнело.

— Я и думать не смела, что мы обнаружим что-то подобное, — тихо произнесла Анджела. — Пожалуй, нашу находку можно назвать «дощечками из Храма в Иерусалиме», «дощечками Моисея». Я полагаю, это могут быть ранние — действительно ранние — копии Декалога.[37]

— Копии чего? — не понял Бронсон. Он заметил, что Анджела едва ли не задыхается, так она разволновалась.

— Я имею в виду Десять заповедей, Завет Моисеев. Каменные скрижали, которые Господь передал Моисею на горе Синай. Договор, который Бог заключил с людьми. Те самые законы, которые заложили основы веры. — Анджела замолчала на несколько секунд, потом посмотрела на Бронсона. Глаза ее округлились, и в них отразился страх. — Забудь о Ковчеге Завета. Возможно, перед нами сейчас находятся две копии самого Завета.

— А кто сказал, что это копии? — раздался голос за их спинами, и через мгновение из темноты выступил Бэверсток с пистолетом в руке.

Не веря своим ушам, Анджела и Бронсон обернулись и — хоть это казалось невозможным — увидели Бэверстока. В свете фонарей блеснул металлом направленный прямо на них ствол автоматического пистолета.

— Я думал, вы умерли, — все еще не веря в случившееся, пробормотал Бронсон.

— Так и было задумано. Мне очень жаль. — Судя по тону, каким произнес эти слова Бэверсток, он ни о чем ни капли не жалел. — Наверное, было бы лучше, если бы вы оба умерли там, в туннеле. И не пытайтесь ослепить меня своими фонарями. Направьте свет на скрижали, а то я быстро выпущу в одного из вас пулю.

Бронсон и Анджела покорно опустили фонари и осветили каменные плиты, две тысячи лет пролежавшие в скрытой полости внутри алтаря. В ярком свете два камня из дохристианской эпохи сверкали, словно металлические.

— Тони, ты же не можешь говорить серьезно, — возразила Анджела. — Ты что, действительно хочешь сказать, будто это те самые Скрижали Завета, которые Моисей получил от Бога на горе Синай? Ты правда веришь, что этот текст был написан рукой самого Господа?

— Конечно, нет. Не знаю, кто именно вырезал эти надписи, но определенно то был человек из плоти и крови. А вот во всем остальном я абсолютно серьезен. Не приходится сомневаться, что существовало нечто, именуемое Заветом Моисея, ведь евреи даже построили специальный Ковчег для его переноски. Ковчег исчез около 600 года до нашей эры, когда вавилоняне разрушили Первый Иерусалимский храм, но вот что касается Скрижалей, об их судьбе никаких преданий не сохранилось. Большинство археологов придерживаются точки зрения, что, когда вавилоняне разрушили Храм и разграбили его сокровища, то вместе с Ковчегом они унесли и Скрижали Завета. Однако никаких исторических свидетельств тому нет.

Бэверсток замолчал и горящими глазами уставился на две каменных плиты, прислоненные к круглому алтарю.

— И что же теперь? — спросила Анджела. — Мы должны передать их в музей для изучения, чтобы установить их подлинность.

Лица Бэверстока в темноте было практически не видно, но смешок прозвучал вполне отчетливо.

— Я, Анджела, придерживаюсь другого мнения. Я вовсе не горю желанием делиться славой. Серебряный Свиток ускользнул у меня из рук, но на сей раз я своего не упущу. Я заберу Скрижали с собой, а вы… вы умрете.

— Значит, ты готов убить двух человек только ради каких-то жалких пятнадцати минут славы? Как это печально, Тони.

— Нет, Анджела, не пятнадцать минут. Всю оставшуюся жизнь я буду купаться в лучах славы. А с вашей смертью в эту землю просто попадет еще немного крови — ничтожное количество в сравнении с теми тысячами галлонов, что пролились здесь за многие века.

Бэверсток внезапно направил луч фонаря прямо на них, так что Бронсон и Анджела на мгновение ослепли, а в следующую секунду Крис увидел, как обуянный жаждой славы маньяк прицеливается и готов выстрелить.

Бронсон среагировал мгновенно. Он швырнул свой фонарь прямо в Бэверстока. Луч света заплясал по каменистой почве и на мгновение дезориентировал противника. Одновременно Бронсон начал движение. Он шагнул в сторону, повалил Анджелу на землю, а сам бросился на противника.

Бэверсток ухитрился уклониться от летящего снаряда и снова направил ствол пистолета на Анджелу.

Но Бронсон уже налетел на него и в тот миг, когда Бэверсток нажимал на спусковой крючок, ударил его по правой руке. Пуля с визгом улетела в сторону древнего форта на самой вершине холма и, никому не причинив вреда, исчезла в ночи. Крис, потеряв равновесие, снова повернулся к противнику и попытался схватить его за другую руку. Бэверсток вильнул в сторону, отступил на пару шагов и направил на Бронсона одновременно луч фонаря и пистолет.

В течение, наверное, десятой доли секунды Бронсон буквально глядел в глаза смерти — вернее, в глаз, в черный зрачок автоматического пистолета, — но уже в следующее мгновение отпрыгнул в сторону и больно приземлился среди разбросанных всюду камней с острыми кромками.