– Да она просто сумасшедшая.

– И я тоже тогда сказала ей, что это полный бред. Но она настаивала, говорила, что ваши с Лиамом отношения плохо закончатся. А потом в зимние каникулы я одолжила тебе свой джип. У бабушки буквально крыша съехала, когда она узнала, что ты отправилась на Новый год к Лиаму. Она кляла меня на чем свет стоит за то, что я тебе помогла. Ходила из угла в угол по кухне и все перебирала свои четки. Она была уверена, что должно случиться что-то ужасное, что проклятие непременно вмешается.

Перед моим мысленным взором возникает безжизненное тело Лиама. Руки моментально покрываются гусиной кожей.

– Мы тогда жутко разругались. Я удивлялась, как вообще можно верить в подобную чушь. – Дария смотрит в потолок и делает глубокий вдох. – А потом ты позвонила мне из Делавэра. Ты была в истерике, говорила, что вы попали в аварию… – Сестра трясет головой и отворачивается.

Я наклоняюсь к ней и накрываю ее руку своей ладонью:

– И ты решила, что это доказывает бабушкину правоту.

Дария смотрит на меня, слезы подрагивают у нее на ресницах.

– Я тогда чуть с ума не сошла, Эмми. Я так за тебя боялась. Всю жизнь меня пичкали байками о младших дочерях семейства Фонтана: как сейчас помню историю про прадедушкину сестру Бланку, которая внезапно умерла, когда начала встречаться с одним овдовевшим фермером. Я страшно перепугалась и с тех пор делала все, что могла, лишь бы только ты не встретила свою любовь. Потому что я знала… вернее, я думала, что любовь убьет тебя.

Так, значит, сестра пыталась защитить меня? Я поворачиваюсь к окну. С белесого неба на землю медленно падает снег.

– Вот почему ты полетела в Италию и хотела вернуть меня домой.

– Я очень разозлилась, когда ты наотрез отказалась возвращаться. И страшно испугалась: три младшие дочери Фонтана вместе. Ты понимаешь? Я была уверена: случится что-то ужасное.

– Но ничего такого не произошло.

– Знаю. Нет никакого проклятия. Теперь я это понимаю, понимаю так же четко, как и тогда в детстве. – Дария всхлипывает и смеется одновременно. – Я взрослая разумная женщина. Даже не верится, что я купилась на какие-то глупые байки.

– Я тоже на это купилась. – Я откидываюсь на спинку стула и пытаюсь разобраться, чем же руководствовалась моя сестра. – Да, теперь понимаю. Вроде как. Но почему ты так со мной обращалась? Чтобы угодить бабушке?

– Эмми, я не пытаюсь найти себе оправдание. Клянусь! Но поверь: быть избранной – в кавычках – старшей дочерью тоже не сахар. Ты просто не понимаешь…

– О, избавь меня от описания своей тяжкой доли, – иронически замечаю я.

– Но это правда! – Дария смотрит куда-то вдаль. – У тебя всегда было то, о чем я мечтала. Свобода.

Я даже подскакиваю на месте.

Сестра поднимает руку:

– Только не делай вид, будто тебя это удивляет. Ты прекрасно знала, что я сомневалась: выходить за Донни или нет. Помнишь, как я хотела какое-то время попутешествовать и уже собралась уехать в Колорадо вместе с Карлеаной Гараджолой? Это ведь ты тогда выступила против.

– Я? Неправда! Это бабушка тебе запретила.

– Да, но ты встала на ее сторону.

С трудом припоминаю, как все было.

Вот Дария хватает меня за руку и тащит в кухню. У меня такое чувство, будто сердце превратилось в мешок с мокрым песком. Роза стоит у раковины из нержавейки и опускает тарелки в мыльную воду. Сестра, запинаясь, пытается сказать, что собирается расторгнуть помолвку, поскольку пока не хочет обзаводиться семьей и собирается поехать с подружкой в Колорадо. Отчетливо вспоминаю, какое облегчение я почувствовала, когда Роза в ответ заявила: «Твой долг – выйти замуж за этого мужчину и родить дедушке внуков». Потом – лицо Дарии. Она смотрит на меня с мольбой в глазах. Ждет, что я поддержу ее. А я не могу вымолвить ни слова.

– Мне правда жаль, Дар, что все так вышло.

Сестра пожимает плечами:

– Я должна была понять, что для тебя это слишком. Ты до смерти боялась бабушку и в принципе не могла ей возразить.

У меня сжимается сердце. Я делаю глубокий вдох:

– На самом деле я до смерти боялась потерять тебя. Вдруг ты осталась бы в этом самом Колорадо? У меня, кроме тебя, никого не было. Я была эгоисткой и думала только о себе. Ты простишь меня? Пожалуйста.

Сестра смотрит мне в глаза и, всхлипнув, улыбается:

– Все нормально. Донни – хороший отец. Я обожаю наших девочек. Ты ведь знаешь это, да?

– Да, конечно, у тебя прекрасная семья.

Дария кивает. А потом со вздохом добавляет:

– Так-то оно так. Но иногда я спрашиваю себя: ну почему я не младшая дочь в семье? У тебя было столько возможностей устроить свою жизнь, Эмили, но ты, пока не встретила Поппи, все их одну за другой упускала. Ты поселилась в этом маленьком Эмвилле, превратила его в свой личный дом престарелых, не хватало только кресла-качалки и коробки с вышитыми салфетками.

Это уже не очень смешно.

– Но ты ведь даже не попыталась меня встряхнуть. Я бы сказала, что ты, наоборот, делала все, лишь бы только я там и оставалась.

– Знаю. Я боялась, что ты уедешь, и одновременно злилась на тебя за то, что ты остаешься. А потом, когда у нас с Донни родились дети, стало понятно, что иметь тебя под рукой очень даже удобно. – Дар криво усмехается. – Чего уж там, я просто не представляю, как бы справлялась без тебя все эти годы. Я рассуждала так: если дать тебе почувствовать, что ты нужна, ты никогда не уедешь, а если не уедешь, то с тобой ничего не случится. Но, Эмми, дело-то в том, что ты заслуживаешь большего.

– Да, и теперь благодаря Поппи я это знаю.

Дария шмыгает носом:

– Я горжусь тобой! Сегодня, когда ты дала отпор бабушке, это было круто. К черту пекарню, тебе здесь и впрямь не место! Помяни мое слово, Эм: ты далеко пойдешь!

У меня начинает подрагивать подбородок.

– Но, Дар, ты тоже могла бы достичь большего.

Сестра грустно улыбается:

– Нет, меня вполне устраивает работа в магазине. Я сама себе график устанавливаю: ухожу-прихожу, когда захочу. Где еще мне такое позволят?

А ведь бабушка и впрямь испортила свою любимицу, старшую дочь в семье.

Дария отодвигает стул от стола и встает.

– Ладно, мне пора на работу, а тебе, – она кивает на чемодан, – в аэропорт.

У меня щекочет в носу, клянусь, если бы сестра сейчас попросила меня остаться, я бы никуда не уехала! Но, к счастью, Дар ни о чем таком не просит, она просто меня обнимает. И это совсем не похоже на прохладные обнимашки, к которым я уже давно привыкла. Дария крепко прижимает меня к себе. У меня слезы набегают на глаза, я почти забыла, как это прекрасно – физически почувствовать любовь сестры.