— Ехать сейчас все равно что скользить по льду! — пожаловался Шольц. — Возьмем большой полицейский фургон и поедем с мигалками и сиреной. Будем надеяться, что и перед нами море расступится. — Он снова попытался вызвать Тансу по рации, но та по-прежнему не отвечала. — Другие наряды уже в пути. Но вы же сами догадались, верно? Но как?

— Насчет Ансгара? По его фильмам. Есть два типа вореафилии — одни фантазируют о том, чтобы съесть человека, а другие — чтобы съели их. Последний тип распространен гораздо больше. А все диски с фильмами, изъятые в квартире Хёффера, были о женщинах, поедающих мужчин. А теперь у нас есть связь между изнасилованием и убийствами. Причинно-следственная. Я очень надеюсь, что мы не опоздаем…

Тансу яростно сопротивлялась, но понимала, что долго не продержится — силы были явно на исходе. Сознавая, что ее единственный шанс — полностью выложиться в решающем движении, она с силой ткнула пальцами свободной руки клоуну в глаз. Тот отпрянул, и Тансу тут же нанесла удар коленом, метя в пах, но попала в бедро. Она сорвала повязку с горла: ее опасения подтвердились — это действительно был красный галстук. Тансу бросилась на пол и попыталась дотянуться до пистолета. Неожиданно ей показалось, что стены дома обрушились и погребли ее под собой — это клоун с размаху прыгнул ей на спину и снова сбил дыхание. Он перевернул девушку и обхватил за горло. Но тут же замер, почувствовав, как в его собственное горло упирается дуло пистолета.

— Только дай мне повод нажать на курок, — произнесла Тансу сквозь стиснутые зубы. — После всего, что ты сделал с этими женщинами! Где Андреа?

Послышался стук ботинок по ступенькам, и через мгновение дверь распахнулась. В квартиру ворвались полицейские, скрутили клоуна и замкнули ему за спиной наручники.

Тансу поднялась с пола и отряхнулась.

— Я спросила, где Андреа.

— Это и есть Андреа…

Тансу обернулась и увидела в дверях Фабеля и Шольца. Она снова посмотрела на клоуна. Мужские черты лица. Квадратная челюсть.

— Этого не может быть…

— Может, — подтвердил Шольц. — Поэтому мы и не находили следов семени на месте убийств.

— Она убила всех этих женщин?

— Да, всех. Но первой женщиной, убитой ею, оказалась она сама. Вера Райнарц.

Они посторонились и пропустили полицейских, поднявших Андреа на ноги. Та смотрела на них пустыми глазами, а на губах по-прежнему играла нарисованная на лице улыбка.

— В этом и была связь между изнасилованием и убийствами. Как я уже говорил Бенни, причина и следствие. Людеке изнасиловал ее и множественными укусами сделал жертвой своего извращения. Она ненавидела себя, вернее, Веру Райнарц в себе, и подражала нападению Людеке на нее. Но на этом не остановилась и пошла еще дальше. Она вырезала у жертв кусок плоти и съедала ее. К этому ее подтолкнула встреча с Ансгаром Хёффером.

— Йен обо всем догадался, — заметил Шольц. — Мы сразу помчались к тебе на помощь, но, насколько я понимаю, ты отлично справилась и без нас.

— Я в этом не так уверена, — сказала Тансу, потирая горло.

— Вам нужен врач? — поинтересовался Фабель.

— Нет, мне нужен бармен. Но сначала, похоже, придется заполнить кое-какие бумаги.

В небольшом баре было оживленно и шумно. Как раз то, что требовалось Фабелю. Три часа утра, и вечеринка в самом разгаре. Шольцу, Фабелю и Тансу приходилось постоянно наклоняться вплотную друг к другу, чтобы перекричать толпу.

Андреа была уже в камере. Шольц договорился, чтобы она прошла психиатрическое освидетельствование как можно скорее. Но на следующий день это сделать будет невозможно. Похоже, во время карнавала даже психиатры позволяли себе расслабиться. Фабель и Шольц рассказали Тансу о ране на ягодице Ансгара и его навязчивой сексуальной фантазии быть съеденным; как агентство «На все вкусы», специализировавшееся на удовлетворении самых необычных запросов клиентов, привлекло Андреа и как Ансгар на одну ночь стал ее добровольной «жертвой».

Теперь Андреа сидела в одиночной камере, не отвечала ни на какие вопросы и ни на что не реагировала. Фабель не исключал, что она даже не сознает, что делала. У нее в квартире нашли дневник с характерным бессвязным бредом, однако из него следовало, что Клоун считал себя мужчиной, чья личность не имела ничего общего с девушкой по имени Андреа. Подобно тому как Андреа полностью отрешилась от Веры Райнарц и всего, что с ней связано.

— Раздвоение личности? — удивилась Тансу. — А я считала, что все это сказки.

— Корректным научным термином является «диссоциативное расстройство личности», — поправил Фабель. — Американцы в него очень верят. Но вы правы: за пределами США отношение к этому психиатров гораздо более сдержанное. Хотя не сомневаюсь, что именно к этому будет апеллировать Андреа, чтобы избежать тюрьмы. Не исключено, что ее игра в молчанку на допросе — не что иное, как способ защиты.

Они сидели за угловым столиком, и Фабель обратил внимание, что его бокал с пивом постоянно обновляется, хотя он об этом и не просил. Он с удовольствием слушал песни на непонятном наречии, распеваемые подвыпившими посетителями бара, и понимал, что сам, похоже, сильно перебрал. Тансу сидела рядом, и каждый раз, когда она наклонялась, чтобы ее было слышно, он чувствовал тепло ее тела.

— Бенни сказал, что вы вычислили Андреа, — сказала Тансу. — Но как?

— По ряду признаков. Вы же сами говорили, что Кёльнская дева должна быть мужчиной, — ответил Фабель. — Что карнавал позволяет людям стать кем-то другим, выпустить наружу то, что обычно загоняется вовнутрь. В Андреа было нечто, что беспокоило меня с самого начала. Я был в соборе, и один иностранец спросил, откуда на витраже носорог. Среди множества метафор воскрешения из мертвых эта является символом силы и праведного гнева. Именно так себя и ощущала Андреа. Она убивала этих женщин, потому что они напоминали ей Веру Райнарц. Она покончила с Верой юридически, когда полностью сменила имя, а потом начала убивать снова и снова, чтобы покончить с ней физически. А последней подсказкой явился большой недостающий кусок мяса в ягодице Ансгара. Чтобы все сложить воедино, не надо быть Шерлоком Холмсом.

Они перестали говорить о работе, и Фабель почувствовал, как действие алкоголя становится все сильнее. Шум в баре еще больше усилился, и говорить стало вообще невозможно. Когда к ним присоединилась еще одна группа полицейских, все решили, что пора перейти в другое место. Фабель заметил, как Шольц, стараясь не привлекать внимания, потихоньку покинул бар в обществе молодой симпатичной девушки, наряженной монашкой.

— Это Симона Шиллинг, — пояснила Тансу, — руководитель отдела судмедэкспертизы.

Фабеля подхватила толпа и вынесла на улицу. Кругом бушевало веселье, и Фабель вдруг понял, что отделился от группы полицейских и слился с прохожими. Ночной воздух не только не отрезвил его, а, наоборот, оживил старые страхи, что он теряет над собой контроль.