Жду не дождусь. А вот и фигушки. Сажусь в угол, подтягивая к себе пару мешков с мукой, которых тут до фига, и, сложив руки на груди, угрюмо смотрю на полоску света под дверью. Окон нет. Других ходов нет. Все, что могу, — сидеть и смотреть на дверь… Что ж делать-то?

23:14

У меня гениальная идея.

Надо соблазнить тролля. А то маг что-то запаздывает. Наверняка рушит город, выясняя, где я есть. Н-да.

Я даже замечталась на секундочку, плюхнувшись обратно на мешки с мукой и стягивая сапог с застрявшими камушками.

Вот он врывается внутрь — злой, страшный, встрепанный и с пульсаром в каждой руке…

— Где она?!

Маг сурово огляделся. В глазах его пылало пламя самого ада.

— Ты опоздал! — Хозяйка, истерично хохоча, спускается со второго этажа, улыбаясь, как змея.

Н-да, а как это она улыбается, хохоча? Ладно, будем считать, что тетю на почве эмоций слегка перекосило… пожизненно так.

— Ты хоть понимаешь, на кого пошла? — Голос мага похож на сталь, холод заставляет женщину остановиться и пошатнуться от ужаса… и упасть. Ибо сердце разорвалось, не выдержав того кошмара, что полыхал в глазах некроманта…

Но она тут же встала, так как некромант простер над ней свои руки и произнес жуткую формулу воскрешения. И она встала. Н-да.

— Отвечай хозяину, женщина.

— Да, господин, — улыбаясь и склоняясь в низком поклоне.

— Где та, о которой я думал всю свою жизнь…

Так. Как он мог думать всю свою жизнь, если я недавно… С другой стороны, он и воскрес недавно, так что сойдет.

— …Всю свою новую жизнь…

— Здесь.

И женщина указала на дверь подвала. Маг рванул туда, вышиб дверь, взревел раненым зверем, а там… на обрывках мешков, окровавленная и растерзанная, лежала она (ну то есть я), и из глаз ее медленно скатывались по щекам хрустальные слезы.

— Сиггун!

А слезы все катились и катились… миллионы слезинок. Водопады просто. Ибо хотела она выплакать все то, что творили с ней здесь.

И возрыдал маг! И упал на колени! И бережно поднял… ее.

Ой, аж мурашки по коже. Как представлю мага на коленях, прижимающего меня к груди и рыдающего от горя, становится так приятно. Ну и потом…

Он прошептал, что больше никогда не оставит ее, что воскресит, дождется полнолуния — и сделает ее снова живой! И она улыбнулась, поднесла к его губам дрожащие пальчики…

Хмуро изучаю черные грязные пальцы, которыми недавно проехалась по луже, пытаясь начистить морду одному троллю… н-да. Вытираю их о мешок картошки. Ладно.

Там было темно… И маг не понял, что она поднесла к его губам, но поцеловал, не глядя.

Сижу, ржу, представляя, что еще могла бы поднести к его губам для поцелуя… н-да… Ну ладно, я ж все-таки умираю. Кхм.

— Держись, — шепнул он и медленно встал.

Глаза его сузились, плащ взметнулся, а на руках покачивалась прекрасная черноволосая… чернобровая… грязная дева, короче. В драной куртке и в одном сапоге. Но маг бережно нес ее наружу! Привычно выбил дверь. Ее кто-то снова там поставил, а он выбил! И вынес ее наружу. А там все рыдают… и принц в первых рядах. Все просят прощения.

Но он не смотрит на них. Принц орет, что подарит магу тысячу таких, как она, лишь бы тот не сходил с ума и не уничтожал мир. А маг сказал…

— Такой больше нет… другой такой — нет.

И прошел мимо, темнея на глазах. В смысле депрессуя.

На улице лил дождь… Лето. Гроза, молнии… Снег, град… мага завалило… нет. Ладно, он остался внутри и начал ее оживлять…

— Эй, ты чего притихла? Эй, ты живая?

Хмуро смотрю на дверь. Сижу себе, никого не трогаю, прижимаю к груди колени, загадочно улыбаясь, мечтаю о прекрасном. Чего им еще от меня надо? Чтобы буйствовала? Фигу. Надоело. Меня маг спасет.

Дверь медленно открылась, и внутрь пролезла зеленая голова с ушами. Большая такая. Хмуро ее изучаю, мечтая пнуть. Но для этого надо встать, подойти и замахнуться. А мне сейчас хорошо, уютно, и вообще я жду героя.

— О, привет.

— Что надо?

— Ага. Живая, значит.

— А с чего я помирать должна?

— Ну… и я о том же. Ладно, сиди.

И дверь снова захлопнули. Спрашивается: чего заходил?

Эх, мужики. Мечтать расхотелось, уже не цепляло. И сердце не замирает при мысли о маге, волокущем через буран и метель мое окровавленное тельце. Куда он его поволочет-то, глупости.

Встаю, отряхиваюсь и задумчиво смотрю на дверь. Что ж, пока он там идет — попробую выбраться сама. И как говорится, соблазнять так соблазнять.

— Тролль… — хрипло, царапая носком сапога о дверь.

— Че?

— А я тебе нравлюсь? — тяжело дыша и добавив хрипотцы в голос.

— У тебя чего там, приступ? Задыхаешься вроде, — задумчиво.

— Да иди ты… сюда. Я тебе покажу рай!

— А чего это? Корчма, что ли?

— Круче. Гм… я тебя поцелую… иди… сюда-а… — эротично постанывая и снова тяжело дыша.

— Да ну, заразишь еще.

— Чем? — ошарашенно.

— У тебя ж голос охрип, да и дышишь еле-еле, явно помираешь. Не, не пойду.

Сплюнула, решила зайти с другого бока.

— Тролль, денег хочешь?

— О, выздоровела. Быстро ты.

— И не говори. Короче, тут два мешка с золотом. Я отрыла. Но одна не утяну.

За дверью засопели. Тролли по свой натуре туповаты — где-то я это слышала. Ну по крайне мере этот точно туповат — это ясно написано на его «мужественной» роже отъявленного бандита.

— Целых два?

— Три даже. — Берем быка за рога, а тролля за мозги. — Три сундука. Большой, какой… ух ты… золото и драгоценные камни.

Дверь снесло. Если б стояла не у косяка — меня точно бы убило. В комнату ввалилось тяжело дышащее нечто и начало расшвыривать мешки, разыскивая золото. На цыпочках выхожу наружу, все еще бледная от осознания того, что еще чуть-чуть — и была бы я лепешкой.

— Куда?!

Ой. Ну почему она?! Почему сейчас?!

Стою перед хозяйкой, рядом с которой возвышаются два амбала. Тролль и мужик какой-то одноглазый, с виду — форменный бандит. Мой маг рядом с ним форменным интеллигентом бы выглядел… если в глаза не заглядывать. Глаза у некроманта всегда с какой-то безуминкой в глубине. Знаю, что нет такого слова, но по-другому здесь не скажешь.

— Да я тут… это.

— Где мое золото?!