Водитель притормозил у металлической брамы, створки которой тут же разъехались в стороны, открывая им проезд на территорию «крепости».

«Начнем поиски отсюда, с этого „домишки“, — подумал Карахан, держа палец на спусковом крючке лежащего у него на коленях автомата. — Ну а там будет видно… »

— Спокойно… — прошептал Волков водителю «Фронтеры». — Приспусти стекло и покажи ему свое личико.

От сторожки к ним шел охранник… и вел на поводке ротвейлера. К счастью для всех, он находился слева, со стороны водителя. Ротвейлер, что-то учуяв, вдруг рванулся на поводке, но не залаял звонко и оглушительно, как это сделала бы, к примеру, та же овчарка, а принялся угрожающе рычать.

— Заглохни, тварь!! — выругался охранник, сильно дернув поводком, который был у него намотан на кисть правой руки. — Охренела псина… своих не признает!

Водитель, чуть приспустив стекло, пробормотал негромко:

— Привет, Леша…

— Здорово! — сказал охранник (он лишь мельком взглянул на водителя и тут же схватил ротвейлера за ошейник, потому что тот продолжал рычать и рваться с поводка). — К ноге, Абрек!! Закрой пасть! Сдурел… Слава, вы опоздали на десять минут!

— Да, опоздали… — как-то вяло сказал водитель. — Счас… надо начальству доложиться…

— Едь к дому! — прошептал Волков. — Спокойно… не дергай машину…

Он догадался, что водитель «Фронтеры» не поднял тревогу лишь по одной причине: у ворот дежурит лишь один охранник и если бы он попытался его как-то предупредить, то двое «пассажиров», вооруженных автоматами, уложили бы их прямо на месте.

А вот теперь нужно быть начеку…

На площадке перед «готическим» домом стояли три машины: два джипа и микроавтобус марки «Форд». В узких, похожих на крепостные бойницы окнах первого этажа горел свет. От ворот их отделяло теперь шагов тридцать, но ротвейлер продолжал бесноваться, и его задушенное хрипение было слышно даже в салоне «Фронтеры».

Да, по корме у них этот чертов охранник с явно учуявшей что-то неладное собачкой.

Справа, метрах в двадцати, находится какое-то строение… Хозпостройка? Гаражные боксы? Есть ли там кто из людей?..

Слева, шагах в пятнадцати от оконечности дома, вырастает высокая кирпичная стена.

Едва водитель заглушил движок, как из дома вышел какой-то парень в простеганном свитере защитного цвета, перекрещенном ремнями амуниции, поддерживающей наплечную кобуру с пистолетом.

Охранник, с трудом сдерживая хрипящего на поводке Абрека, тоже двинулся от ворот в их сторону.

Волков не столько увидел, сколько почувствовал, как вдруг напрягся всем телом водитель «Фронтеры»… Последний набрал в легкие побольше воздуха… приготовился выметнуться вон из машины и громким окриком предупредить коллег об опасности.

В салоне «Фронтеры» — довольно звучно — раздалось «тах!»… и еще один громкий «хлопок» — Волков дважды выстрелил в водителя, сначала через спинку его кресла, затем, чуток привстав, сверху, в черепушку…

Рванув дверцу со своей стороны, он выбрался из машины на площадку перед домом.

Справа от него, заметно скрадываемые глушителем, послышались щелчки одиночных выстрелов: «тах!»… «тахх!!»… «тахх!!» Парень, который спускался к ним по лестничке с перилами, дернулся, как ужаленный, затем, нелепо взмахнув руками, свалился на нижних ступенях.

Волков так и не врубился, осознанно ли спустил с поводка своего Абрека охранник или же ротвейлер сам вырвался… но эта тварь с оскаленными клыками неслась сейчас прямо на него!

Он успел выстрелить, когда этот четырехногий убийца уже отталкивался своими мощными лапами, изготовившись к прыжку. В секунду отшатнулся, как тореадор, пропускающий мимо себя разъяренного быка. Страшное животное, чью массу сразу не смогла остановить пуля калибра 5, 45 мм, угодившая ему в грудь, просвистело мимо. Резко развернувшись, Волков всадил еще одну пулю в широкий, как у какого-нибудь брателлы, загривок ротвейлера.

С той стороны, где находился Карахан, прозвучало подряд три или четыре одиночных выстрела. Волков увидел краем глаза, как рухнул на дорожку охранник, который бежал к ним со стороны ворот: пока его напарник воевал со злобной псиной по кличке Абрек, Герман успел — за компанию к вышедшему из дома — завалить еще и этого охранника.

Карахан первым метнулся к входной двери.

Волков дважды «пошевелил» выстрелами тело охранника, распростертое на асфальтированной дорожке, ведущей к дому от ворот (береженого бог бережет).

Потом шмальнул еще раз в башку ротвейлеру, который, впрочем, и без того уже не подавал признаков жизни.

Поднимаясь по ступеням, сделал контрольный в голову другому охраннику.

И тут же, прикрывая тылы Карахана, устремился внутрь этого похожего на крепостное сооружение дома.

В коридор через неплотно закрытую дверь одного из помещений первого этажа доносились — вполне явственно — мужские голоса.

Когда вслед за ним в коридор проник Волков, Герман сначала приложил палец к губам, затем кивнул в сторону дверей, за которыми сейчас находились как минимум двое.

Оттуда же доносился какой-то невнятный бубнеж (кажется, там был включен телевизор, но громкость его приглушена).

Волков тихонько просквозил мимо него и занял позицию в конце коридора, возле лестницы, ведущей на второй этаж дома.

Те двое, что находились сейчас в помещении столовой, явно не слышали той возни, что происходила только что у парадного, и пока ни о чем не подозревали.

— Это же сущий беспредел, Валера! — донесся из-за неплотно закрытой двери чей-то грубый голос. — Тему, говорят, на циркулярке, как кабана, пополам распилили! Цех был весь кровищей забрызган… как на бойне!

— Ничего, Саня, разберемся! — ответил ему другой. — Сам видишь, пошли какие-то напряги, но это временно!

— Москвичку эту, наверное, все равно в расход выведут?

— Начальство решит. Скажут исполнить ее — сделаем!

— А потом займемся теми отморозками, что так жестоко приговорили Тёму Завадского…

— Мы это дело пробьем, Саня, не сомневайся… На лоскуты порежем! Я в общем-то и сейчас догадываюсь, кто за всем этим может стоять. Лучше бы я ему не ствол с бабками подложил, а растяжку в его хате поставил! Что-то перемудрили здесь умники, мать их так!

Герман скосил глаза на Волкова. Тот жестом показал ему, что он может действовать. В наплечной кобуре Кара-хана, оттягивая правое предплечье, затаился до поры тяжелый двадцатизарядный «стечкин». От кругляша ПБС, навернутого на дуло «Калашникова», все еще не остывшего после недавней стрельбы, несло кисловатым запахом пороха и железной окалиной.

— Чего-то смена опаздывает, — донеслось из-за двери. — Непорядок, однако.