главное, снова использовал это многозначительное «мы». И бросился уточнять:

– Твой почерк известен многим?

– Да не то чтобы. Я, знаешь ли, не командный игрок. Предпочитаю выступать соло. А ты?

Опять этот недоуменно-собачий, чуточку обиженный взгляд. Теперь-то почему?

– Признаться, я подумал… Ещё до того, как… Но с учетом всех обстоятельств… Возможно, было бы разумнее… И безопаснее…

И гораздо приятнее, что самое важное. Но пока он доберется до нужных слов, я покроюсь мхом.

– Согласна.

– М?

– Это же было предложение, да?

Оторопел окончательно и бесповоротно. Только что ресницами не захлопал.

– Я…

– И давай обойдемся без вставаний на колено и прочих акробатических этюдов. Наши суставы уже не в том возрасте. Да и клятвы, считай, ни к чему: все, что должно, уже успешно выгравировано внутри нас.

Или нацарапано перочинным ножом, как это вечно норовит делать детство и юношество, портя деревья. Дарли плюс Лео равняется…

Правда, могу поклясться, наш рыцарь такими наклонностями не страдал никогда. Наверное, даже не представлял себе ничего похожего, когда брался за дело. Скорее всего, это вообще было чем-то вроде защитного механизма, и вполне логичного, учитывая способность его организма гасить колебания. И если атакуют две разные песни, для экономии ресурсов их… Ну да. Разумнее всего – синхронизировать.

Тварь какая, а. Вот так и задумаешься, что страшнее: попасть к рыцарю в рабство или стать жертвой его благородства. Да, можно сказать, вполне счастливой, но все же. Решал-то и делал он. Вдруг мы с мистером Портером сами по себе совсем друг друга не…

На колено Лео, и правда, вставать не стал. Зато подошел, рывком поднял меня из кресла и в считанные секунды довел поцелуем до состояния тающего желе. А потом пообещал:

– Все будет. И клятвы, и кольца, и колени. Как положено.

– Даже если я буду возражать?

– Особенно если будешь возражать.

Ну как тут устоишь? Тем более, что стоять не надо: можно снова утонуть в мягких подушках кресла, куда тебя бережно опустили.

– Но прежде, чем мы продолжим…

– А мы продолжим?

В этот раз он уже не купился на мою подначку, и с нарочитой серьезностью подтвердил:

– Даже не сомневаюсь.

Потом вернулся на свое место по ту сторону чайного столика, скорбно сцепил пальцы и какое-то время рыскал взглядом внутри себя, явно что-то разыскивая. А когда нашел, из уст полилось предсказуемое:

– Когда я был совсем ещё молодым…

– Стоп-стоп-стоп! Если это то, о чем я думаю, тебе лучше заткнуться ещё на старте.

– Почему?

– Потому что ни одна нормальная женщина не вынесет рассказов своего мужчины о бывшей.

Улыбнулся:

– Ты вынесешь.

– Потому что я в принципе ненормальная. И очень буйная, кстати.

– Я знаю.

– Пусть не смогу добраться до той, которая… Ты-то – в пределах досягаемости.

– И никуда не уйду, не бойся.

Бояться? П-ф-ф-ф! С какой это стати? Да чтобы я… Хотя под ложечкой все-таки соснуло. Чуть-чуть.

– И речь не о бывшей. Хотя, признаюсь: тогда мне казалось, что я влюблен. Правда, совсем недолго. Лишь до того момента, как…

Не знаю, кому как, а у меня сентиментальный пафос всегда вызывает желание подвигать челюстями. Но огорчать Лео комментариями что-то не хочется, поэтому… Зажую остатки бисквитов. С толстым-толстым слоем джема.

– Я тогда заканчивал обучение. На последнем году, уже перед специализацией, нас таскали по разным ознакомительным курсам. И по разным странам.

Ого. Повезло ему с учебным заведением. А мне дальше родного плетня выбраться так и не удалось. Хотя, учитывая легкую мрачность на челе рассказчика, может, и к лучшему.

– Это было в Австралии. Семинары по медицине катастроф, с выездами на места разных исторических событий. По желанию, конечно. Я и несколько девчонок с курса тогда как раз поехали на экскурсию в Ньюкомб-Вэлли, к мемориалу какого-то древнего крушения. Но до памятников мы добраться не успели, потому что… Трагедия прошлого странным образом повторилась.

Что-то такое я слышала. И читала. Давным-давно.

– Землетрясение, даже не слишком сильное. А первые толчки и вовсе прошли незамеченными. Для сейсмологов. Зато местные скалы словно только и ждали момента, чтобы обрушиться и похоронить под собой туристический поезд.

Даже представлять картинку не буду. Мрак потому что.

– Мы были почти рядом, и преподаватель сразу потащил нас туда. На практику, так сказать. Хотя все, что мы способны были тогда делать, это пытаться облегчить страдания раненых, потому что настоящая помощь… Запаздывала.

Лео взял в руки чашку, но не сделал даже глотка. Просто сжал фарфоровые бока пальцами.

– Между толчками успела пройти только одна машина из конвоя. С руководителем группы, парой спасателей и кое-каким личным снаряжением. А дальше случился очередной обвал, перекрывший дорогу. На очень долгие несколько суток.

Было видно, что вспоминать ему нелегко. Рассказывать – ещё тягостнее. Так и я бы тоже не горела желанием распинаться о своих первых рабочих впечатлениях.

– Она… Она была классная. Уверенная, спокойная, деловая. Сразу все и всех расставила по местам, назначила основные цели, перечислила второстепенные, и пока мы собирались с мыслями, уже скакала кузнечиком по завалам, откапывая и вытаскивая. До самого захода солнца. Наверное, продолжала бы и ночью, но аккумуляторов в наличии было слишком мало, а уже спасенным тоже требовалась помощь.

Вот мы и добрались до сути. То есть, до женщины.

– Утром она была на ногах ещё до рассвета. И снова бросилась в бой с завалами. Такая с виду маленькая, хрупкая… А на самом деле словно стальная. Здоровые парни, которые приехали с ней, не могли угнаться. Даже в поднятии тяжестей. Могло показаться, что она вообще не устает, но… Я-то смотрел не только глазами.

Ещё бы. Помню себя в юном возрасте: шныряла песнями, где можно и где нельзя. Даже мысли не возникало о корректности, конфиденциальности и прочих этикетках. В смысле, правилах этикета.

– И я видел, насколько она измотана. К вечеру второго дня, по моим ощущениям, в её теле уже почти не было, что называется, живого места. Но к палатке она подошла твердым шагом и вполне бодро пожелала всем доброй ночи. А потом просто рухнула. Конечно, этого за пологом никто уже не видел. И не предполагал, насколько все может быть плохо. Но я-то знал. И мог помочь. Ещё днем пытался предложить свои услуги, но она отмахнулась. Сделала вид, будто не поняла. И я тоже не понял.

Кажется, мы подходим к самому главному моменту этой истории.

– Когда народ разошелся по спальным местам, я заглянул к ней. И едва не устроил всеобщую панику, потому что мне показалось, что нашел уже труп. Но она отчетливо