— Ладно, — вздохнул Стефан. — Пойдем. Пусть девчонки потолкуют немного наедине.

Зафир на прощание взглянул на Назефри и, отвернувшись, побрел прочь.

Она еще несколько минут сидела тихо, но потом подскочила и побежала вслед за ним.

— Зафир! — крикнула она удаляющейся от нее фигуре.

Он обернулся на ее крик, но не остановился.

— Зафир, я прощаю тебя! — прокричала она.

Назефри знала, что брат услышал ее слова. И еще она знала, что они для него ничего не изменят. Нельзя получить искупление, если ты сам не можешь простить себя. Кто знает, может, когда-нибудь и он сделает то же, что и она: отпустит и пойдет дальше.

Назефри вернулась к сестре и присела рядом с ней на берегу.

— Почему ты не сказала мне? — спросила Эста.

— А что бы это изменило? Тебя не было здесь. Ты путешествовала с учителем по Вселенной, и у тебя самой было достаточно проблем. Кроме того, это была не только моя тайна. Мы с Зафиром хранили ее вместе.

— Но почему Камилли, Назефри? Почему ты выбрала именно его?

Назефри искренне рассмеялась.

— Скорее, это он выбрал меня. Я только не смогла устоять, так же, как и ты в свое время. Знаешь, мне было очень страшно признаться ему, что уже не девочка, а он притянул меня к себе и ответил, что это не важно, и я нужна ему такая, какая есть. Простые слова, но после них я почувствовала, что стала, наконец, свободной. А потом он искупал меня, и все потеряло всякий смысл.

— Я люблю тебя, сестра. Всегда помни об этом.

— И ты не забывай, Эста, что я тоже тебя люблю, — засмеялась Назефри и обняла сестру. — Кстати, я беременна.

Эста искренне удивилась и с неверием посмотрела на нее.

— А Камилли знает?

— Не думаю, что сейчас подходящее время рассказывать ему об этом.

— А может, именно это облегчит его боль?

— Может быть…

Тем же вечером Назефри призналась мужу, что ждет ребенка. Он долго смотрел на нее, потом перевел взгляд на ее грудь и, наконец, остановился на животе.

— Знай только одно, олманка: я не позволю своей дочери размахивать мечами и носиться на полной скорости по зарослям на авиамотоциклах. Хватит с меня и ее мамочки.

— А почему ты думаешь, что это будет девочка?

— Потому что загадал именно ее, когда занимался с тобой любовью на Ксилусе.

— А вдруг это все-таки мальчик, которого я загадала у озера?

— Мальчика я подарю тебе потом. Не спорь, жена, — предупредил он ее, расстегивая на ней костюм.

— Скоро ужин, Камилли.

— Всегда можно опоздать…

Эста вернулась в свой домик за резиденцией и застала мужа, сидящего в темной комнате одного. Все последние дни он вот так проводил свое свободное время. Он не занимался с ней любовью по ночам и не пытался излить душу, как ей того хотелось. Она знала, что время залечит его рану, но все равно беспокоилась о нем.

— Я буду в душе, — произнесла она в пустоту, не ожидая ответа.

Он и не ответил.

Она разделась и, забравшись в душевую кабину, встала под струю теплой воды. Она слышала, как он вошел в ванную следом за ней и разделся. Дверца кабины открылась, и маленькое пространство вокруг занял ее муж.

— Давай, я помою твою голову, — Эста протянула руку к его волосам, но он перехватил ее и прижал к своим губам.

— Потом, малыш.

Глаза Урджина свербели красными прожилками. Он явно не спал несколько ночей, и Эста не понимала, как он еще держится на ногах.

— Ты устал, милый. Тебе нужно отдохнуть.

— Я не хочу, Эста. Не могу закрыть глаза, потому что постоянно вижу ее лицо.

Эста снова протянула руки к его волосам, и на этот раз расплела их. Маленькие пальчики разбрелись по его голове и стали нежно массировать ее. Урджин закрыл глаза и несколько мгновений наслаждался, а потом обхватил ее руками и завладел влажным ртом.

Эста поняла все без слов. Он подхватил ее за бедра, она теснее прижалась к нему. Его поцелуй стал глубже, язык утонул в ее мягкости и, приподняв ее на руках, он медленно погрузился в горячее тело. Каждое движение вызывало дрожь, каждый стон усиливал возбуждение, каждое прикосновение ее сосков, кожи ее живота принуждало его двигаться все быстрее. Эста раскрыла губы и закричала. Ее тело затрепетало, сокращаясь в остром чувстве удовольствия. Он поймал ее крик своим ртом. Он проглотил его целиком, и, заполнив ее еще раз, закричал сам.

Она висела на нем еще несколько минут, только потом соскользнула и снова обняла.

— Наверное, это правильно, малыш.

— Что правильно?

— Мне плохо, но когда ты рядом, когда ты со мной, я понимаю, что смогу это пережить.

— Конечно, милый, сможешь. Я люблю тебя, и мы вместе справимся с этим.

— И я люблю тебя, малыш. Очень сильно люблю.

Следующим утром они, наконец, получили долгожданное сообщение от Сомери. Оно было кратким, но заставило всех вздохнуть с облегчением. "Сафелия выживет". Два слова, которых целую вечность ждали все.

Цифра двадцать два стала ее заветным числом. Именно столько ей было лет, когда все это случилось, и именно столько операций пришлось ей пережить, чтобы жить дальше. И каждая из них заканчивалась одним и тем же: болью, высасывающей из ее тела последние силы. Но каждый раз боль уходила, и на смену ей приходила радость, от того, что под повязкой на ее изуродованном теле оголялась совершенно новая часть "другой" ее кожи.

Последними ей восстановили волосы, и теперь они отрастали короткими белыми прядями, такого же пепельного оттенка, как и у ее брата.

С того злополучного дня прошло ровно три года. И день ее возвращения домой, когда она впервые за все это время сможет увидеть своих родных и близких, настал.

Нет, они обменивались электронными посланиями, но никогда не прикрепляли видеофайлы к этим письмам. Так было проще. Ей проще.

Каждую ночь, закрывая свои глаза, она вспоминала одно лицо. И так же, как и тогда, оно казалось ей самым красивым, что могло существовать во Вселенной. Только сейчас ей не давал покоя один вопрос: что же он ей говорил? Возможно, когда-нибудь, она спросит его об этом сама, но надежда эта была настолько призрачной, что она открывала глаза и давала возможность слезам освободиться из пут ее глаз.

За все эти годы он ни разу не написал ей. Ни единой строчки. Почему? Она не знала ответов, да и не надеялась их получить. Сейчас самым важным было другое: она увидит их сегодня. И они будут ее ждать на берегу Вершего океана, там, где прошли лучшие годы ее жизни: в маленькой резиденции императорской семьи.