Поярков, но через мгновение улыбка исчезла с его лица. Вернувшаяся мысль вернула тревожное состояние. Он с тоской посмотрел на Алексея.

– Отлично. А то уже засиделся тут. В улицах города я разобрался, не потеряемся, – обрадовался Мамин. – И потом обратно сразу, да? – с надеждой спросил он.

Санчес хлопнул друга по плечу:

– Конечно, Лемыч. Конечно.

***

30 июня 1941 года, комендатура, Брест.

Напротив здания комендатуры через дорогу стояло несколько человек. У двух «Мерседесов» дежурили водители. Они расположились у машин и курили. Неподалеку два немецких ефрейтора шли мимо здания в сторону парка. Гражданских лиц не было вовсе. В самом начале войны они старались без особой надобности не шататься около комендатуры.

Полусгоревшую березку подпер остановившийся «цюндапп» с тремя военными. Один лейтенант бодро соскочил с задней «сидушки» и направился в комендатуру. У входа, кинув правой рукой ответное «хайль» двум часовым, он дернул ручку двери и вошел. У «цюндаппа» остались офицер и ефрейтор-водитель.

Через пятнадцать минут лейтенант вышел из здания комендатуры и подошел к стоявшим.

– Теперь курим и ждем. Когда он появится, Алексей подай знак, – Поярков показал удар «татэ цки», их коронное приветствие с Маминым. – Летун, увидишь красную папку – это твоя цель. Не часы, конечно, но надеюсь на тебя.

– Думаешь, он документы с собой носит? – спросил Мамин.

– Не думаю. Но ведь может и повезти, – ответил Поярков

– Может, – согласился Мамин.

Летун отошел к «цюндаппу» и сел за руль спиной к разговаривающим. В зубах он держал сигаретку и, казалось, был поглощен своими мыслями.

– Вот он! – вдруг произнес Мамин.

Из парадной возник худой мужчина в твидовом пиджаке в сопровождении офицера. Острая худощавая фигура гражданского придавали ему вид «сухаря», как сразу окрестил его Поярков. «Сухарь» имел рыжую «козлиную» бороду и усы. Они остановились на крыльце и о чем-то разговаривали. В руках у рыжебородого была красная папка. Мамин сразу узнал корреспондента Онищенко и, почему-то, вспомнил его слова: «надеюсь, мы еще встретимся».

– «Угадал, старый пройдоха. Вот и встретились», – подумал Мамин и, взглянув еще раз на знакомца, испытал холод под ложечкой.

Мамин и Поярков наблюдали. Летун тоже повернулся к комендатуре.

– Адъютант полковника Гиппа, командира 130-го пехотного полка, – пояснил Санчес, указывая на офицера.

Закончив разговор, «сухарь» попрощался с адъютантом, вынул из внутреннего кармана брегет на золотой цепочке и взглянул на время. Поярков немедленно проверил время на своих часах.

– Без пяти минут час, – сказал Санчес.

– Можно предположить, что он договорился с кем-то о встрече, – сказал Мамин.

К ступеням комендатуры подъехал лакированный черный «Опель». Водительская дверь открылась, и появился коренастый фельдфебель, в начищенных до блеска сапогах. Он отдал честь рыжебородому. Последний кивнул. Оставив дверь открытой, фельдфебель поднялся по ступеням и скрылся в комендатуре.

«Сухарь» подошел к открытой двери и небрежно бросил на сидение папку. Потом, закрыв дверцу, остался на улице, развернулся и закурил.

– Не спешит, – прошептал Поярков.

– Ты знаешь, куда он поедет? – спросил Алексей.

– Нет. К себе, неверное. Где-то же он обитает. Вчера прилетел Вальтер фон Урну – новый комендант, назначенный Берлином. На этом самолете «доктор» должен вернуться. Я полагаю, не позднее завтрашнего дня.

– Дела! – сказал Мамин, внимательно разглядывая рыжебородого.

– Здесь его брать – безумие! – сказал Санчес.

– Остается дом.

– Получается так. Эх, заглянуть бы в папочку, – с сожалением сказал Поярков.

– Слушай, командир, – раздался тонкий голосок сзади. – Можно попробовать его здесь наколоть.

– Как?

– Очень просто. На «ворону». В Москве работали так, – не объясняя, сказал Летун.

Поярков и Мамин молчали. Летун понял, что без тонкостей дела не будет, продолжил.

– Я не знаю, кто это. Для вас может и шишка. Но по виду – фраер. Отвлечь его надо. Разговором, что ли. Сможешь? – обратился Летун к Пояркову.

– Ну.

– Только так, чтобы тот спиной к машине стоял.

– Ты выкрасть, что ли папку решил?

Летун кивнул.

– Часовые у входа, пара водителей, да и окна комендатуры. Риск! – противился Санчес.

– В открытую! В этом весь интерес, – улыбался Летун.

– Глупость! – ответил Поярков.

– Да, ладно тебе, Санчес. Может получиться, – вставил Мамин.

Нужно было что-то решать. Поярков, как командир группы, думал. Наконец, он сказал:

– Смелость города берет. Если что… валим всех и уходим на «Опеле». Лемыч, водители твои.

С этими словами Поярков двинулся к дороге. Сделав несколько шагов, он, внезапно, замедлил шаг и повернул голову к Мамину, рукой показав переложить пистолет из кобуры в карман брюк.

Алексей сделал, как нужно, отошел к дереву и стал наблюдать.

У машины развивалась сцена из «милицейских» сериалов. Поярков непринужденно подошел к рыжебородому, завел разговор. Рыжебородый легко и, кажется, с интересом вовлекся в общение, в ходе которого, Санчес, умело жестикулируя и переминаясь с ноги на ногу, вынудил агента встать спиной к автомобилю.

Летун, не теряя времени, двинулся к машине.

– «Если бы я не знал, что это наш Летун, я бы подумал, что он водитель Опеля», – сказал про себя Мамин, видя, что никто не обращает на Летуна внимание. Мамину вспомнилась фраза, сказанная Поярковым вчера ночью:

– «Ты обратил внимание, что мы Летуна почти не замечаем. Он с двадцать второго числа с нами, ни на шаг не отходит. А то ли есть, то ли нет. Никогда не поймешь».

– «Действительно не поймешь», – подумал Мамин.

Тот же, совершено не таясь, дошел до пассажирской двери и резко присел на колено. Часовые не обратили внимание и на этот маневр. Водители стояли вполоборота, больше спиной к Летуну. Тот взялся за ручку дверцы, мягко, по-кошачьи, нажал на рычаг. Дверца открылась.

Алексей не спускал глаз с водителей, сжимая в кармане брюк пистолет.

Летун всунул руку в салон и на несколько мгновений застыл.

Поярков продолжал удерживать внимание «рыжебородого». Затем, Летун вынул руку из салона автомобиля и прикрыл дверцу. Выпрямился и пошел от машины.

Часовые стояли, как ни в чем не бывало. Один из водителей взглянул на Летуна, но тот уже находился на почтительном расстоянии от машины.

Только когда Летун сел за руль мотоцикла, Мамин отпустил рукоятку пистолета. Алексей вытер пот со лба рукой и сел позади. Поярков продолжал разговор, поэтому Мамин хлопнул водителя по плечу и мотоцикл, тревожно урча, покатился по дороге.

Дома выяснилось, что в папке, выкраденной Летуном, ничего не значащие бумаги. Агент провел их.

Санчес пришел рано. Еще было светло. Молча, прошел к окну и остановился. Мамин хотел было рассказать о результатах операции Летуна, но осекся после слов друга:

– Знаю. Знаю. Пустышку подсунул Кранц.

Поярков прошелся по комнате.

– Вот что. Дальше оставаться здесь нельзя.

Все молчали.

– Я сегодня хвост обнаружил, – продолжил Поярков.

– Спалился, начальник, –