Письмо Ахматовой — Л. H. Гумилеву в лагерь в поселке Карабас Карагандинской области.

«Дорогой Левушка. Лежу — простужена — болит горло и голова. Я очень печальная и у меня смутно на сердце. Пожалей хоть ты меня».

17 сентября 1954 года.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 4. Стр. 108

Перл ее эпистолярной афористичности — переписка с одним из «ленинградских мальчиков» — Анатолием Найманом.

«Сегодня Ира сеет привезенный Вами мавританский газон около будки, костер сохнет, кукушка говорит что-то вроде ку-ку, а я хочу знать, что делает Ваш тополь?»

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 234

Анатолию Найману двадцать три года. Он очень красив.

«Вы» с прописной буквой — это называется интимной поэзией — лучше интимной манерностью. Этот «мальчик» — не может успокоиться критик. Есть с чего.

Д. ТАЛЬНИКОВ. Анна Ахматова. Четки. Стр. 100

Кстати, иногда ей кажется более интересным тыкать — там, где прав у нее уж точно не было. Чтобы застолбить за собой эту привилегию, а, с другой стороны, не натолкнуться на законное недоумение, облекает свои слова в бессмысленно-пафосную форму.

Надпись Блоку на книге «Четки»:

«От тебя приходила ко мне тревога и уменье писать стихи».

Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 376

Эти ее «ты» Блоку и «Вы» с прописной буквы Найману — такое жеманство.

«Ира и Аня единственные люди на земле, которые говорят мне «ты».

Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 101

Ну а она тыкает еще и Блоку. Основание для этого — ее умение писать стихи.

Но продолжим переписку с Найманом.

«А по Комарову уже бродят «морские белые ночи», кричит кукушка и шуршат сосны. Может быть, там ждет меня книга о Пушкине».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 260

А может, не ждет.

«Вот и моя московская зима пришла к концу. Она была трудной и мутной. Я совсем не успела ничего сделать, и это очень скучно».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 259

И мальчика очень жаль.

И знаете вы новую манеру ухаживать? — с веселой улыбкой сказал Пьер. — Теперь, чтобы понравиться московским девицам, il faut être melancolique. Et Il est tres melancolique aupres de m-lle Жюли Карагин. (Надо быть меланхоличным. Он очень меланхоличен при ней.)

Жюли была особенно ласкова к Борису: жалела о его раннем разочаровании в жизни, предлагала ему те утешения дружбы, которые она могла предложить, сама так много пострадав в жизни, и открыла ему свой альбом. Борис нарисовал ей в альбоме два дерева и написал: «Arbres rustiques, vos sombres rameaux secouent sur moi les tenebres et la melancolie». («Сельские деревья, ваши темные сучья стряхивают на меня мрак и меланхолию».)

Лев ТОЛСТОЙ. Война и мир

«Писать все труднее от близости встречи. Я совершенно одна дома. Вокруг оглушительная тишина».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 234

Семиклассница могла бы тоже так писать.

Приди, приди. О мой кумир!

Влюбленные, кокетливые, позерские письма. Джульетте, как мы помним, за семьдесят. Она совершено одна дома. Что делает Ваш тополь (вопрос, возможно, к Фрейду)?

«Сегодня день опять был серый, пустой и печальный. По новому Мишиному радио услышала конец русской обедни из Лондона. Ангельский хор. От первых звуков — заплакала».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 233

Неужели правда — заплакала? При такой чувствительности можно было бы проявлять и большее усердие в посещении храмов по месту жительства. И в Москве, и в Ленинграде много церквей с ангельскими хорами. И ей нетрудно было бы съездить — возили же ее кататься беспрестанно. В церкви постоять. Или посидеть — слабым не возбраняется в очень многие моменты. Плачь — не хочу. Ну, это у кого есть потребность в практике религиозной жизни. Ахматова церкви не посещала.

«Саша расскажет Вам, что я делаю. А в самом деле я сонная и отсутствующая».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 233

«Напишите мне совсем доброе письмо».

Анатолий НАЙМАН. Рассказы о Анне Ахматовой. Стр. 233

Интонация Лили Брик, которая пишет такие детские фразы (в ее случае, правда, это вопрос не вкуса, а близости).

Он был смел, а на стене в его квартире в беспросветном Зюзине красовалась фотография Анны Андреевны, снятой на пленэре, с ее автографом наискось ТОШЕ ЯКОБСОНУ — ПОД ВЯЗАМИ (не знаю, отчего ПОД ВЯЗАМИ — наверное, то был намек, понятный только Тоше, но факт оставался фактом: помимо четырех ленинградских АХМАТОВСКИХ МАЛЬЧИКОВ, были МАЛЬЧИКИ и московские, и Тоша состоял некогда одним из них).

Николай КЛИМОНТОВИЧ. Далее — везде. Стр. 128

А были ли вязы? Это можно воспринять как намек, если быть уверенным, что она знала, что такое вязы. Климонтович предполагает, что был именно намек, а на самом деле так многозначительно она писала всегда. Намек на возможность намека. Это 1948 год.

О «Поэме без героя».

«Я не звала ее. Я даже не ждала ее в тот холодный и темный день»…

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 3. Стр. 53

Записка А.А. — Пунину:

Если у тебя не злое сердце — позвони мне. Тебе бы только все губить. А ты знаешь, как трудно исправлять. Мне темно и страшно.

ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА. Т. 2. Стр. 136

И темные сучья осыпают ее мраком и меланхолией.

Такие люди часто встречаются — властные, вздорные, требовательные. Это врожденное свойство, как тип темперамента или цвет волос, — но это совсем не свидетельствует о силе личности или там величии души. И часто эта усложняющая жизнь черта дополняется трусоватостью, человек сам пугается своих претензий к окружающим. Если, конечно, ему не потакают. Анне Андреевне Ахматовой потакали во всей ее фанаберии, некоторые подчинялись даже со сладострастием — но сама она была откровенно осторожна, и при малейшей опасности сразу пасовала, сильным уступала с предупредительностью.

Самая гроза таких «королев», лакмусовая бумажка — прислуга, горничные, официанты.