крайне опасным и вредным для партии. Подробные сведения о провокаторской деятельности Азефа и ее разоблачении будут напечатаны в ближайшем времени».

В выпущенном затем 7 января извещении Центральный комитет, описывая роль Азефа в жизни партии и историю его предательства, указал, между прочим, на то, что Азеф вел террористическую работу против министра Плеве, направил из-за границы отряд Савинкова для убийства великого князя Сергея Александровича, в январе 1906 года вел дело покушения на министра Дурново, перед роспуском Первой думы работал над организацией покушения против председателя Совета министров Столыпина, в период же времени с лета 1907 года до лета 1908 года вел в широких размерах дело по подготовке покушения на государя императора.

В том же извещении Центральный комитет заявлял, что он, считая себя ответственным за случившееся, примет меры к собранию такого полномочного партийного коллектива, которому он мог бы передать отчет по партии и вручить свою отставку.

«Положение, созданное провокацией Азефа, – говорилось в извещении, – несомненно, угрожающее. Правда вскрыта, и уничтожена язва, разъедавшая и ослаблявшая партию, вырвано орудие, которым пользовалась так долго государственная полиция, но вместе с тем нанесен тяжелый удар моральному сознанию партийных товарищей, обнаружена шаткость многих лиц и предприятий…

Партия переживает глубокий кризис. Тем больше становится долг каждого отдельного члена партии помочь ей выйти из настоящего положения. Раскрытие опасности должно послужить для истинно партийных людей в этот час испытания призывом к усиленной, исключительной деятельности по восстановлению рядов партии, сплочению и объединению партийной мысли и действия.

Центральный комитет выражает твердую уверенность, что из этого небывалого в истории развития партии испытания партия социалистов-революционеров выйдет победительницей».

Несколько дней спустя после опубликования этого извещения Центральный комитет выпустил дополнение к нему и в нем вновь категорически подтвердил, что Азеф подготовлял покушение на государя императора.

«Предпринятая Боевой организацией, – значится в дополнении, – кампания против царя была начата летом 1907 года и продолжалась до осени 1908 года. За этот период имели место несколько неудавшихся попыток цареубийства, которыми руководил Азеф, участники этих попыток правительством не были обнаружены. Расследование этих попыток, уже после обнаружения факта провокации Азефа, указывает на то, что Азеф употреблял все усилия, чтобы довести покушения до конца; их неудачи нужно отнести за счет случайных обстоятельств».

Так кончил свое гражданское существование Азеф, этот истый революционер-террорист, служивший одновременно и революции – по убеждению, и чинам правительства – корысти ради.

Состоя в партии социалистов-революционеров, он, судя по партийным данным, много содействовал ее революционным успехам и в то же самое время, изменяя партии, не менее того способствовал провалам ее предприятий.

Партия социалистов-революционеров грозит ему смертью, правительство же объявило его подлежащим розыску и аресту на предмет предания законному суду.

XIX

1909 год. – Последствия измены Азефа. – Третья конференция Заграничной федерации социалистов-революционеров и ее резолюции. – Пятый Совет партии и его постановления. – Работа в России. – Убийство полковника Карпова

Раскрытие измены Азефа и сношения его с представителями политической полиции были использованы как партией социалистов-революционеров, так и всеми революционными организациями и оппозицией против правительства.

Шпионство внутри революционной партии, которым пользовалась жандармская полиция, было отождествлено с участием этой последней в преступлениях, творимых партией, и названо провокаторством. Провокация была признана системой, практикуемой чинами правительства в деле политического розыска. Обвинения, возводимые на чинов правительства, приняли чрезвычайные размеры.

В Государственную думу были внесены два запроса, в одном из которых, внесенном социал-демократами, правительство обвинялось в том, что с ведома Департамента полиции были совершены убийства генерала Богдановича, министра Плеве и великого князя Сергея Александровича; что это были лишь эпизоды целой системы провокационной деятельности Департамента полиции, которая была намеренно развита правительством с целью оправдать реакционную политику.

Второй запрос, от Конституционно-демократической партии, спрашивал: известна ли правительству незакономерная деятельность отдельных его агентов и какие меры намерено оно принять против них.

11 февраля 1909 года Государственная дума обсуждала запросы по поводу Азефа. После многих речей депутатов, во время которых были оглашены партийные по делу документы, предоставленные, надо думать, Центральным комитетом, председатель Совета министров сделал заявление, в котором объяснил, что Азеф, состоя членом партии социалистов-революционеров, был некоторое время «сотрудником» разыскных органов, то есть продавал последним сведения о деятельности партии. Благодаря такому шпионству со стороны Азефа политическая полиция имела возможность предупреждать и предупредила своевременно целый ряд террористических актов и разрушила много партийных предприятий, о которых знал Азеф.

Выслушав заявления, Государственная дума большинством голосов отклонила запросы, приняв следующую формулу: «Признавая объяснения правительства удовлетворительными и исчерпывающими и выражая уверенность, что в борьбе с террором правительство будет пользоваться всеми законными средствами, Государственная дума отвергает запрос и переходит к очередным делам».

В самой партии, особенно за границей, измена Азефа произвела чрезвычайное смятение. Создавшееся положение находившиеся за границей партийные кружки понимали различно. Одни, во главе с группой «Инициативного меньшинства» и с Парижской группой социалистов-революционеров, много способствовавшей раскрытию измены Азефа, считали, что партия переживает и моральный, и организационный кризис, что удар, нанесенный партии, столь силен, что надо бросить прежние организации и начать строить партию сызнова, на новых началах, распустив руководящие центры и старые организации. Парижская группа выпустила даже 13 января особо резкое извещение, направленное против защищавших Азефа руководящих центров, и сделала несколько постановлений о тех мерах, которые, по ее мнению, необходимо было принять для спасения партии. Другие, требуя перестройки партии, утверждали, что необходимо пересмотреть программу и тактику партии и что даже самый террор, как средство борьбы, должен быть оставлен. Третьи находили, что хотя партия и особенно ее центральные учреждения получили жестокий моральный и организационный удар, но о крахе партии говорить нельзя. Необходимо принять предупредительные меры против тех ударов, которые еще могут упасть на партию благодаря долго гнездившейся в ее центре измене, надо разобраться в ответственности учреждений и лиц, прозевавших измену, надо переменить состав партийных центров.

О моральной скомпрометированности террора, говорили сторонники последнего течения, не может быть речи. «Могут быть, – говорили они, – скомпрометированы лица, непосредственно работавшие с Азефом в той или иной области вообще, и в частности в области террора; необходимо, быть может, партийное расследование постановки террористической организации и борьбы, но террор, как таковой, как метод, но террористические акты прошлого, но герои-товарищи, выполнявшие эти акты, – остаются морально неприкосновенными. Необходимость актов диктовалась не соображениями Азефа или тех, кто стоял за ним, а политическим положением страны; объекты террористической борьбы указывались не Азефом, а партией в связи с их политической ролью в данный момент; герои, шедшие на акты, шли не ради Азефа, а ради революционного