Назавтра на улицах начался чуть ли не праздник. Люди разговаривали всюду с таким оживлением, какого я давно здесь не видела, надежду терять не следовало. Британские войска на подходе. Они потерпели тяжелое поражение в Спин-Копе, но затем положение дел изменялось в лучшую сторону. В страну потекло оружие. С уст горожан не сходили два имени: генерал-майора Горацио Герберта Китченера и фельдмаршала сэра Фредерика Слея Робертса. Они шли на выручку к нам.

Надежды расцветали подобно цветам по весне. Все говорили, что великая Британская империя не может потерпеть поражение от горстки фермеров. В успехе англичан теперь никто не сомневался. Нет, мы драться не хотим, но, уж коль начнем, – черт возьми, найдем деньжат и солдат найдем.

Надежда – великий целитель. На лицах появились улыбки. Недолго осталось ждать. Китчинер и Робертс на подходе.

Я заглянула в Рибек-хаус. Лилиас права. Прекратить свои визиты значило признать справедливость подозрений миссис Прост. И тем не менее я старалась не задерживаться в доме. Я предлагала Майре посидеть в саду. Сады Рибек-хауса и впрямь были чудесны. Даже в этом тревожное время запах цветов, жужжанье насекомых умиротворяли. Иногда мы совершали прогулки.

Однажды забрели к водопаду, у которого было найдено тело несчастного Умгалы. До хижин, где жили слуги, оставалось рукой подать.

Не знаю, что толкнуло меня к одной из них. Она стояла в стороне от других: маленькая, полуразрушенная, в высокой траве. В крыше хижины зияла огромная дыра.

– Видимо, причиной война, иначе картина не была бы такой унылой, – сказала Майра.

– А кто обязан содержать эти хижины в порядке?

– Сами их обитатели. Они здесь живут и сами присматривают за своими рондавелями.

Что-то подталкивало меня вперед. И тут перед нами возник мальчуган. Он улыбался, показывая ослепительно белые зубы на фоне темного лица.

– Чей это дом? – спросила Майра.

Улыбка исчезла. Мальчик украдкой посмотрел через плечо назад.

– Ничей, мисси. Дурной человек там живет.

– Дурной человек? – переспросила я.

– Плохое место. Мисси не надо ходить.

– Это всего-навсего хижина, за которой некому ухаживать. Больше в ней нет ничего дурного.

– Старик живет. Он умирает. Никто не ходит туда. Плохое место. Умгала… он не знал. Он пошел… он хотел. Он всегда там. Он умер…

Упоминание об Умгале было как гром среди ясного неба. Я решила зайти в хижину.

– Давайте хотя бы заглянем в нее, – сказала я и пошла вперед.

– Нет-нет, мисси. – Мальчуган в самом деле испугался. – Дурное место. Змеи в траве живут. Змеи самого дьявола. Ждут, кого схватить…

– Мы осторожно, – откликнулась я, продолжая идти к хижине.

– Может быть, лучше не… – начала Майра.

Но я, внимательно смотря себе под ноги, уходила в высокой траве все дальше.

Подойдя к двери, я подняла щеколду и вошла внутрь. Раздалось жужжание, и огромное насекомое, похожее на огромную стрекозу, покружив по хижине, уселось на маленькую скамейку.

– Уйдем отсюда! – воскликнула Майра. – Не хочу, чтобы нас укусила змея.

Но кое-что удержало меня еще на минуту. Под скамейкой стоял грубо сколоченный ящик, а возле него, на земляном полу, валялась стружка и кусочки древесины.

Я подошла к скамейке. Насекомое все еще сидело на ней. Не сводя глаз с противной твари, я попыталась открыть ящик. Крышка с трудом поднялась и глазам моим предстало нечто ужасное – на дне ящика лежало несколько резных фигурок, а в одной из них я узнала ту, что валялась у подножья лестницы в игрушечном доме.

Я повернулась к Майре, застывшей в дверном проеме.

– Пойдемте отсюда! – закричала она. – Мне страшно.

– Этот мальчик… – медленно заговорила я, – он сказал… Умгала сюда приходил… больше никто. Он бывал здесь часто, а потом его убили.

– Я ухожу из этого ужасного места… – сказала Майра. Я последовала за нею.

– Майра, – окликнула я ее, – это Умгала…

– И в этот миг мы увидели змею. Она поднялась на хвосте и угрожающе шипела совсем рядом. Мы едва не наступили на нее. Я бросилась бежать. Повезло еще, что мы вовремя увидели гадину.

Наконец мы выбрались на открытое место и смогли отдышаться. Я посмотрела назад. Никаких признаков змеи. Майру била дрожь. Я обняла ее.

– Все в порядке, – сказала я, – она уползла в траву. Между тем мозг мой сверлила одна-единственная мысль: Умгала делал эти фигурки – и погиб. Прозрение было мгновенным, но что с ним делать дальше? Неясностей оставалось предостаточно. Мне показалось, что будет лучше не говорить об этом с Майрой. Сначала я поделюсь своим открытием с Лилиас.

Майра прижалась ко мне.

– Какой ужас! Эта огромная змея в траве! Она охотилась на нас. Пока мы были в хижине, подкралась… и ждала нас. Я не хотела туда идти. Знала, что в этом месте скрывается что-то страшное. Ненавижу такие места. Я хочу вернуться домой, Диана.

Я поняла, что под домом она имела в виду не Рибек-хаус, а Лейкмир. Именно туда она теперь хотела вернуться.

– Вам нужно отдохнуть, и вы сразу почувствуете себя лучше, – успокаивала я Майру и саму себя одновременно, но думала о мальчике, который вырезал фигурки, ставшие причиной его смерти.

Навстречу нам через лужайку направлялась миссис Прост.

– О, здравствуйте мисс Грей. А вы, миссис Лестранж, выглядите так, словно повстречались с привидением.

– Мы видели змею, – сказала я.

– Боже праведный.

– Совсем рядом с нами, в траве.

И она зашипела на нас.

– А что за змея?

– Не знаю. Просто большая и страшная – мы думали только о том, чтобы убежать от нее.

– И правильно.

Домоправительница вместе с нами вошла в дом.

– Чашка хорошего чая – вот что всем нам сейчас не помешает, – сказала она. – Но чай кончился. Скверная история, когда тебе нужна чашка чаю, а взять ее неоткуда.

Я поднялась. Мне срочно нужно было поговорить с Лилиас.

– Вам следует прилечь, миссис Лестранж, – сказала домоправительница. – Змея вывела вас из равновесия.

– Хорошая мысль, Майра, – поддержала я.

– Она согласилась. Я попрощалась с ней и направилась к выходу. Но у двери меня поджидала миссис Прост.

– Мне нужно сказать вам кое-что, мисс Грей, – начала она. Я колебалась. Может быть, она решила извиниться за свои неблаговидные выдумки?

– Пойдемте, в мою комнату, – пригласила она. Я последовала за нею.

На лице миссис Прост читалось смущение, и внезапно я ощутила беспокойство – вдруг она обнаружила еще что-нибудь ужасное.