Не знаю, как долго мы были вынуждены тащиться за ним, казалось не меньше года. Я сидела, так крепко сжав кулаки, что ногти впились мне в ладони, до крови прикусив нижнюю губу, с ненавистью глядя на грязные доски кузова, освещенные светом наших фар. Машина везла гравий, который сыпался на дорогу сквозь щели в кузове. Кто-то нарисовал мелом на одной из досок рожицу, похожую на гнома. До сих пор вижу перед собой номер с отколотым уголком: 920-ДЕ 75...

Я смотрела на него, ничего не соображая, и думала о «кадиллаке», мчащемся где-то перед нами, о Рауле и Леоне и о невероятно ужасной сцене, которая может в еще более страшном виде повториться в библиотеке замка Вальми.

— Уильям... — сказала я снова.

— Если «кадиллак» смог проехать мимо него, — спокойно заметил Блейк, — то мы тоже сможем. Держитесь.

Даже следа нетерпения или тревоги не было в его голосе. Он повернул налево, еще раз мигнул фарами и подождал несколько секунд. Грузовик катил дальше. Мы сейчас были на подъеме, и большая машина замедлила ход. Она все еще держалась на самой середине дороги, и мы терпеливо тащились позади.

Мы ехали гуськом, поднимаясь по склону горы. Я невольно всхлипнула и зажала себе рот тыльной стороной ладони, чтобы хоть как-то удержаться от крика.

Грузовик замедлил ход, потом поехал еще медленнее; мы ползли к вершине подъема.

Вдруг деревья на гребне горы озарились светом, ударившим нам в глаза. Он шел с противоположного склона, быстро приближаясь. Сероватое зарево стало светлее, засияло золотом. Грузовик заполз на самую вершину и встал там, черный в лучах фар приближающейся с противоположной стороны машины, потом резко повернул направо, уступая ей дорогу.

Наши фары вспыхнули и погасли. Что-то ударило меня в поясницу, когда наш «даймлер» ринулся в образовавшееся свободное пространство, как ракета.

Свет наших фар словно столкнулся со встречными лучами. Потом мы вильнули вправо, проскочив почти под передним бампером грузовика. Я услышала громкий сигнал машины и что-то похожее на крик, но мы были уже далеко внизу и мчались еще быстрее.

— Ах ты, сокровище мое, — ласково сказал Уильям, обращаясь к машине, и широко улыбнулся. Я прокусила до крови руку, он же даже не задохнулся. — Как здорово, — так же ласково добавил он, — иметь под рукой столько лошадиных сил!..

Дорога снова пошла на подъем, стряхнув с себя последние клочья тумана. Уильям нажал на акселератор, и все лошадиные силы взялись за дело. Я вглядывалась в простиравшуюся передо мной темноту, стараясь отыскать среди деревьев огни задних фар.

Но я ничего не увидела до самого поворота, где шоссе идет круто вниз к мосту Вальми. Только тогда на крутых поворотах зигзага, примерно в полумиле от нас, замелькали яркие огоньки.

Я, наверное, застонала или снова всхлипнула, потому что Уильям посмотрел на меня и сказал:

— Не волнуйтесь, дорогая. Они, вероятно, договорятся между собой.

Но, судя по его тону, он вовсе не был в этом убежден, и я тоже. Оба мы видели, какое лицо было у Рауля. И по тому, как рвались вверх по извилистой дороге красные огоньки, мы оба поняли, что настроение Рауля не изменилось.

Я увидела, что огоньки замерли наверху и потухли под ярко освещенными окнами замка Вальми. Уильям снова прибавил скорость, мы спустились в последнюю низину, снова столкнулись со стеной тумана, накрывшей машину почти доверху, замедлили ход, сделали поворот, проехали мост и остановились так резко, что тормоза громко взвизгнули.

— В чем дело? — задыхаясь, спросила я.

— Две машины могут разойтись на этой дороге?

— На зигзаге? Нет. Но...

Он кивнул в сторону дороги к замку Вальми. Я посмотрела в том же направлении и простонала:

— О господи!

Машина шла вниз от дома, осторожно въехав на первый поворот. Преодолев его, она медленно и величественно двинулась к следующему повороту, направляясь вниз, к мосту...

— Куда вы идете? — резко спросил Блейк.

Я беспомощно дергала за ручку дверцы.

— Там есть тропинка, прямо от моста вверх через лес... там ступеньки... думаю, я могла бы...

Его рука взялась за дверь, накрыв мою руку.

— Не глупите. Вы только напрасно расстроитесь, и все равно я буду там раньше вас. Сидите спокойно.

— Но, Уильям...

— Я все знаю, дорогая. Но мы ничего не можем сделать. — Его голос был по-прежнему спокойным. — Посмотрите, он уже почти проехал эти повороты. Сидите спокойно.

Я никак не могла заставить себя не дрожать:

— Это... это вас совершенно не трогает, правда?

Его глаза были серьезными и ласковыми:

— А вас? Действительно это так важно для вас?

Я ничего не ответила. Спускающаяся машина преодолела последний поворот, и ее фары осветили мост. На нем, как и всюду близ реки, лежала пелена тумана.

— Простите, Линда, — мягко сказал Блейк.

Машина ехала по мосту, пробиваясь сквозь туман.

Потом она остановилась и с жалобным скрипом тормозов повернула на шоссе. Уильям взялся за руль, наш «даймлер» въехал на мост и быстро пересек его, разбивая туман светом фар, словно бульдозер.

На одну секунду, прежде чем скалы встали у нас на пути, я подняла глаза и увидела силуэт замка Вальми на темном фоне безлунной весенней ночи, с ярко освещенными окнами. Я поняла, о чем думал Уильям. Воздушный замок, мечта Золушки — сказка, прочитанная на ночь. «Пиры при свете факелов! Веселье! Игры! И девять ждут тебя карет...»

Все это не для тебя, дорогая Линда. Тебя ждет Северный Лондон.

«Даймлер» взобрался по последнему отрезку дороги и дернулся, когда колеса скользнули по гравию. Он остановился почти вплотную к стоявшему там «кадиллаку».

Перед домом была еще одна легковая машина и какой-то фургон, но я их едва заметила. Я открыла дверцу, когда колеса еще двигались, и побежала, спотыкаясь, по главной лестнице.

В холле находился Седдон. Увидев меня, он бросился вперед и сказал: «О, мисс Мартин...», но я пробежала мимо него, словно не заметив, направляясь в длинный коридор, ведущий в библиотеку.

Дверь была полуоткрыта, и оттуда лился свет. Подбежав к двери, я почувствовала, что моя храбрость улетучивается, как вино из разбитой бутылки, и я неподвижно встала, положив руки на дверь, но не осмеливаясь ее открыть.

Из комнаты не слышалось ни звука.

Я тихонько толкнула дверь, сделала несколько шагов и остановилась. В комнате было несколько человек, но я видела лишь двоих.

Рауль де Вальми стоял спиной к двери, глядя сверху вниз на своего отца.

На этот раз Леон де Вальми был не в инвалидном кресле. Он упал на пол. Его тело лежало неловко и казалось еще более искривленным из-за корсета, который он носил под одеждой. Голова была повернута, одной щекой он касался ковра. Лицо было гладким, без морщин и теней; оно полностью лишилось своей зловещей красоты. Сейчас оно казалось пустым и невыразительным .