подойдите к черному ходу, пожалуйста. И попросите Азата принести ковер-самолет.

Подняв глаза, я поймала на себе сразу несколько вопросительных взглядов и хлопнула в ладоши.

— У нас новый план!

*

Надо было видеть глаза жреца при виде такой толпы женихов и невест в пустом по позднему времени храме. Да еще буквально свалившейся с неба. Особенно если учесть, что никто из нас не был особо нарядно одет (разве что Зарема перевязала волосы кокетливой лентой) и ни одного гостя при нас не наблюдалось.

Впрочем, перечить таким особам, какие явились в скромный храм на окраине долины, никто бы, конечно, не стал. И высокий сухощавый жрец с полностью седой головой, одетый в традиционный черный балахон до пят, лишь кивнул, никак не комментируя наше явление.

Стандартная процедура бракосочетания в Зенаиле довольно проста. Жениха и невесту даже не спрашивают о таких глупостях, как их согласие. Потому что согласие невест обычно никого не интересует, а женить мужчин насильно никому не придет в голову. От этого ведь никто не получит профита: женщине все равно не достанется никакой власти или денег, а ее семья вдобавок не получит калыма. Да и мужчины здесь редко так уж долго выбирают и сопротивляются женитьбе — если они, конечно, не принцы, чья женитьба — вопрос государственной важности. Для всех же прочих — женой больше, женой меньше… лишь бы мужу хватало средств их прокормить. Здесь женитьба не считается для мужчины обязательством и ярмом и никак его не ограничивает и не связывает. Так что и вопрос решается обычно достаточно легко.

Ритуал на крови — совсем другое дело. Проводят его крайне редко — но так уж вышло, что среди нас было целых три пары, желающих связать себя именно такими узами. Точнее, пока не все из них знают, что желают, но это поправимо.

Первыми к ритуальной чаше отправились молодой халиф и Сафира. Пока они шли к алтарю, жрец начал тихонько напевать, призывая богов. На дне каменной чаши, установленной на алтаре, уже тлели какие-то травы, и над ней курился зеленоватый дымок, пахнущий остро и странно — не сказать, чтобы неприятно, просто чуждо.

В какой-то момент пение жреца, все набирающее громкости, подхватило эхо, разгулявшееся меж каменных стен храма, и добавило ему объема и звучности. А после и вовсе показалось, будто ему подыгрывает неизвестно откуда взявшаяся музыка. Рами зачарованно крутил головой, явно пытаясь запомнить мелодию.

Надо будет сказать ему, чтобы не вздумал пытаться это наигрывать на танбуре. С богами шутки плохи.

Прервав наконец пение, жрец посмотрел поочередно на Сафиру и Фарида. Странным образом музыка будто продолжала звучать — возможно, это все еще гуляло эхо.

— Принимаешь ли ты в род свой эту женщину, глава дома Сурим?

— Принимаю.

— Готова ли ты войти в род Сурим, дочь дома Зени?

— Готова.

— Дайте руки, дети, — произнес жрец певуче, и жених с невестой одинаковым жестом протянули руки: она — правую, он — левую. Одним слитным движением жрец взмахнул рукой, в которой блеснуло лезвие черного ритуального кинжала — и в чашу брызнула кровь. Из чаши взметнулись разноцветные искры — а потом полыхнуло сиреневое пламя, которое лизнуло двумя языками сплетенные запястья мужчины и женщины.

— Боги приняли вашу волю! Да будут связаны ваши судьбы, пока смерть не встанет меж вами в срок, отмеренный богами.

Следующими пошли Зарема и Саид ай-Джариф — и их ритуал ничем не отличался от предыдущего. Разве что в самом конце один из языков пламени плотно обнял запястье бывшей наложницы и вспыхнул особенно ярко. А потом девушка, отдернув руку, долго разглядывала белоснежную чистую кожу на том месте, где всю ее жизнь красовалось рабское клеймо.

А вот за ними была наша очередь.

Правда, не все из нас двоих были согласны… но это уже детали, право слово!

— Вы же сами мне предлагали! — переговариваться приходилось тихонько, чтобы не помешать ритуалу.

— Да, но я не соглашался на ваше… приданое!

— Да неужели! Помнится, вы ничуть не возражали против той части моего приданого, в которую входят чертежи и записки Ирмаина!

— Но я не собирался становиться рабовладельцем!

— Вы помните, что должны мне еще одну услугу?

— Ничего себе…

— Тссс! Наша очередь.

— Имейте в виду — я против!

— О, не волнуйтесь, я тоже. Идемте же!

Жрец уже и в самом деле поджидал нас. Мы были единственной здесь парой, которая не собиралась связывать себя узами крови.

Просто брак, ничего личного.

Я ведь и планировала снова выйти замуж фиктивно, не так ли? Просто ради блага своей семьи.

Наш ритуал получился будничным и ничем не отличался от того, что я помнила по свадьбе с Ирмаином. Никаких ритуальных чаш, искр и загадочных языков пламени. Жрец связал общей лентой наши руки и протараторил над нами традиционную формулу брака.

— И… это все? — с каким-то недоумением спросил Демьен, когда лента упала к нашим ногам.

— Ну… да. Мы женаты. А чего бы вы еще хотели?

— Но как же… а поцеловать невесту?

— Может, вам еще и супружеский долг отдать? — язвительно парировала я.

— Ну… не прямо здесь, но в целом я не против.

— Вы…

— Молодые люди, — в нашу перепалку вмешался жрец. — Если не ошибаюсь, у нас есть еще одна пара?

— О… — я смешалась, осознав, что совсем забыла о чьем-то еще присутствии. — Да… да.

Лейсан я объясняла суть дела всю дорогу, пока мы летели к храму на ковре-самолете. И, кажется, она до конца так и не поверила мне. Когда я спросила ее, хотела ли бы она чисто теоретически выйти замуж за Рами, девушка едва не расплакалась, решив, что я издеваюсь. Как можно выйти замуж за раба? Ни один храм не освятит и не признает такой брак.

Но…

Сафира снова вышла замуж и вошла в дом Джариф. Я тоже стала теперь частью другого рода. И значит, в роду Мируз остались всего два человека: Лейсан и Ники. При этом единственный мужчина в роду — мало того что “эр”, а не “ай”, то есть принятый в род, а не рожденный в нем, так еще и не достиг десяти лет и находится под опекой другого дома. Согласно завещанию Ирмаина, опекун его приемного сына — именно я, а я теперь часть семьи ле Раден. Значит, и Ники тоже.

И все вместе это означает странную и немыслимую при других