Она осторожно отодвинулась от Вильнева, который крепко спал, провела рукой по его щеке, поцеловала его руку и встала.

На ватных ногах она поднялась и зевнула. Какой чудесный день! Солнце сияло на безоблачном небе, голубом, как флаконы ее бабушки. Легкий бриз помогал выносить жару. Она отвела взгляд от неба и посмотрела вниз, на то, что лежало под скалой.

С одной стороны переливались светло-зеленые рисовые террасы, стебли растений танцевали от ветра. С другой стороны раскинулась широкая долина с серебристой, вьющейся вдаль рекой, а когда она обернулась, то увидела густой лес, который с этого места казался стеной темно-оливкового цвета.

Эта страна была настоящим вызовом. Неудивительно, что в парфюме чего-то не хватало. «Оно не может происходить из того мира, откуда я родом», — отчетливо понимала Паула. Это должно быть что-то, что есть только здесь, что-то типичное, как запах сваренного риса, цветов грейпфрута и иланг-иланга.

Она воспользовалась тем, что ее охранники еще спали, и проскользнула мимо них, отправившись назад.

Она все быстрее шла вниз по большим неровным ступенькам, чтобы наконец снова почувствовать аромат своей композиции и выяснить, что она сделала не так и чего же не хватает.

Сразу за королевскими купальнями она остановилась. Краем глаза она увидела то, что привлекло ее внимание, и это вывело ее из задумчивости. Она вернулась.

Ей припомнилась вода в ванной, такая же светло-зеленая, как молодые листья березы, но теперь в ванной отражалось небо. Отражение. Оптический обман. Затем отражение начало двигаться. Она прищурила глаза и осторожно подошла ближе.

Это небо было таким голубым, как летним днем в Альпах, таким же сиренево-голубым, как лавандовое поле, лазурно-голубым. У Паулы в горле появился комок.

Вся поверхность воды в огромной каменной купальне была покрыта голубыми бабочками, которые собрались на восходе солнца, чтобы попить священной новогодней воды королевы.

Она осторожно подошла еще ближе и почувствовала, как ее пульс бьется в ритме крыльев бабочек. Ей нужно было подойти ближе.

И когда она сделала еще шаг вперед, одна из бабочек подлетела к ней, а все остальные последовали за ней. Они обвевали Паулу, окутали ее на какое-то мгновение в вуаль из прозрачного голубого шелка.

Затем они поднялись и полетели вверх, к небу.

Паула стояла как вкопанная и смотрела на золотисто-зеленую воду, в которой теперь отражалось лишь солнце, и в этот момент она уже знала, что ей нужно добавить в парфюм.

Когда солнце снова окрасилось в медный цвет, Паулу, Вильнева, Нориа и Нирину привели к королеве.

Паула несла свой парфюм во флаконе, который Нориа нашла в одном из комодов. Когда она показала ей флакон, Паула чуть не упала в обморок: сначала бабочки, теперь еще и это. Потому что это совершенно определенно был флакон ее бабушки с серебряной колбой.

После того как она успокоилась, и Вильнев уверил ее в том, что этому есть естественное объяснение, она вспомнила о письме Матильды и прочитала его еще раз.

Матильда дала этому душегубу Лабору флакон «Парфюма императрицы Евгении» для Ранавалуны I.

После того как она встретила этих бабочек, она потратила остаток дня, чтобы отчистить флакон. И, пока она его чистила, Нориа радостно уверила ее в том, что все будет хорошо, потому что сегодня талата, вторник, сияющий день. Хороший день для легких и приятных дел.

На этот раз им не пришлось стоять перед трибуналом, они находились в застекленной комнате на первом этаже, где королева сидела за красивым письменным столом в стиле рококо с большими каминными часами, а сбоку от нее стоял премьер-министр.

Когда Паула заметила, что роскошные часы все еще не идут, она подумала о том, что ей пришлось пережить с того момента, когда она стояла здесь в прошлый раз, а также о том, что эти мертвые часы не имеют ничего общего с ее жизнью.

Премьер-министр молча протянул руку за флаконом, но Паула передала его королеве, которая недоверчиво на него посмотрела. Она взяла флакон и переглянулась с премьером, который одобрительно кивнул. Королева надавила на распылитель.

Помещение заполнил прекрасный дурманящий аромат, наполненный запахами острова. Нориа и Вильнев с удивлением начали хватать воздух ртом, премьер взял флакон и еще раз распылил парфюм, с тем же эффектом.

Королева улыбнулась.

— С вашего позволения, ваше величество, я бы назвала этот аромат «Вода Мадагаскара», — предложила Паула.

— Пусть так и будет.

Королева нанесла парфюм себе на запястье и с приятной улыбкой вдохнула его аромат.

— Это действительно невероятно. Я даже не думала, что можно создать эссенцию этого острова. Это запах леса, наполненного цветами и ду́хами, наполненного радостью и тенями. Вы говорили правду. Вы и ваши друзья свободны. Все же я бы сделала вам деловое предложение.

— Только не сегодня, — сказал премьер и постарался изобразить приветливое выражение лица. — Нам еще нужно устроить большой праздник, чтобы показать всем, что мы решили наш спор. Я распоряжусь, чтобы сейчас же забили зебу.

Премьер хлопнул в ладоши и велел принести алкогольные напитки. Они чокались друг с другом, и спустя некоторое время появились музыканты с флейтами и цитрами в сопровождении танцовщиков и прислуги с блюдами. Затем праздник переместился во двор, где с молниеносной быстротой накрывались длинные столы.

После того как напряжение спало, Паула почувствовала смертельную усталость и не могла радоваться победе. Но с поддержкой Вильнева она пила вместе с другими и танцевала до ночи.

Потом они наконец смогли лечь спать. Предоставленная им кровать все еще стояла во дворе, и когда они раздвинули занавески, то услышали детский смех.

В прошлый раз Паула не заметила, каким дырявым был балдахин. Но на улице через ткань можно было видеть сияющие звезды.

Паула откашлялась.

— Ты вчера спрашивал меня, где мы будем жить в этом году.

— Да?

— Я не знаю, где мы будем жить, но я хочу быть с тобой.

Вильнев испуганно выпрямился.

— Ради бога, любимая, пожалуйста, не говори так. Мари погибла именно по этой причине. Она думала, что ей все равно, где мы будем жить, пока я — ее универсум.

Паула крепко обняла его.

— Ты меня не понял, Генри, — прошептала она и указала на сверкающие звезды. — Ты для меня не универсум, такой как солнце или звезды там, наверху. Нет, есть только одна-единственная причина, по которой я хочу быть с тобой.

Вильнев оперся на локти и посмотрел ей в глаза.

— Да?

— Ты невероятно хорошо пахнешь.

Он тихо засмеялся и сомкнул ей уста длинным поцелуем.