Летом 1948 года Аверелл Гарриман, бывший посол в Москве, ведавший осуществлением плана Маршалла, побывал в Германии, заглянул домой в одну семью в Эссене. Гарриман уверенно сказал своему помощнику Вернону Уолтерсу, что Германия обязательно возродится:

— Люди, которые, живя среди развалин, не забывают поставить на стол цветы, все восстановят.

Немцы, конечно, трудолюбивый народ, но они не хотели работать просто так. Они начали вкалывать, когда появился смысл работать и зарабатывать. Когда в Западной Германии отпустили цены, это было для немцев шоком. Но правительство сжало инфляцию и отказывалось печатать лишние купюры. Немцы увидели, что им платят надежными деньгами, на которые можно купить хороший товар. Это стало сильнейшим стимулом для желания работать много и усердно.

Отцом немецкой экономической реформы называют Людвига Эрхарда, который был первым министром экономики Западной Германии. Эрхард принадлежал к тем немногим политикам XX столетия, которые ясно представляли себе, как можно вывести страну из экономической катастрофы. Ему удалось добиться успеха и насладиться его плодами при жизни. Он сформулировал знаменитую концепцию социального рыночного хозяйства. Многие считают, что идеи Людвига Эрхарда — это некий третий путь, сочетание социалистических и капиталистических идей. Ничего подобного! Эрхард считал эффективной лишь рыночную экономику и был уверен, что только рынок позволяет обществу процветать и быть социально справедливым.

Единственная задача государства, доказывал Эрхард, — это создавать условия для нормального и успешного предпринимательства. Главное — дать людям возможность работать и зарабатывать. Человек, который зарабатывает, должен быть уверен, что государство не отберет у него деньги. А печатание денег без обеспечения, то есть инфляция, — это чистой воды ограбление. Социалисты, добавлял Аденауэр, научились разбираться в финансах ровно настолько, чтобы уметь растрачивать чужие деньги.

Уже в 1950 году реальная зарплата в ФРГ достигла предвоенного уровня. Настоящее процветание началось в 1955 году. Холодильники, телевизоры, стиральные машины перестали быть предметом роскоши. Немецкие семьи обзаводились машинами, ездили отдыхать за границу. За экономическими успехами последовали и политические. Положение Западной Германии в Европе укрепилось после того, как наладились отношения между Бонном и Парижем и старая вражда утихла.

Ключевую роль здесь сыграл француз Жан Монне. Он начинал в семейном бизнесе — торговал коньяком. В юности хотел быть боксером, потом — дипломатом. После Первой мировой работал заместителем генерального секретаря Лиги Наций. Во время Второй мировой, обращаясь к Вашингтону с призывом вступить в войну, он назвал Соединенные Штаты «арсеналом демократии». Жана Монне попросили не повторять это удачное выражение, чтобы его мог использовать президент Франклин Рузвельт.

Целое столетие причиной войн между Францией и Германией был Рурско-Рейнский регион с его залежами угля и железной руды, необходимых для военной промышленности. Жану Монне пришла в голову идея: не конфликтовать из-за угля и стали, а создать совместный картель. Это покончит с враждой между Францией и Германией.

9 мая 1950 года канцлер ФРГ Аденауэр получил письмо от французского министра иностранных дел Робера Шумана. Это было описание проекта, получившего название «план Шумана». Министр предлагал создать Европейское объединение угля и стали, объединив каменноугольную, железнорудную и металлургическую промышленность. В этот же день французский министр изложил свою идею публично. Это стало первым шагом к созданию федерации европейских государств. 9 мая ныне отмечается как День Европы.

Робер Шуман был идеальной фигурой для того, чтобы реализовать эту идею. Он появился на свет на границе Франции и Германии. Шуман был подданным кайзера и говорил по-немецки. После Первой мировой его родную Лотарингию передали Франции, он стал французским гражданином и представлял в Национальном собрании родной регион. Если кто-то мог персонифицировать возможность франко-германского объединения, то это Шуман.

Французский министр объяснил государственному секретарю Дину Ачесону, что Франция и Германия так крепко обнимут друг друга, что внезапный удар станет невозможным. Всякая война начинается с увеличения добычи угля и железной руды. Общий орган управления помешает тайному перевооружению одной из стран.

Приехав в Лондон, Конрад Аденауэр говорил Черчиллю:

— Я прошу доверять Германии. Нашу страну иной раз трудно правильно понять. Немец склонен к крайности. Часто он мыслит слишком отвлеченно. Но мы дорого заплатили за полученный урок. Немцы не находятся больше в плену прежних представлений. Германия и Франция должны сплотиться.

Черчилль заметил:

— Национальные чувства невозможно искоренить. Но Франция и Германия должны идти вместе. Их армии должны маршировать плечом к плечу под звуки «Марсельезы» и «Вахты на Рейне».

Но Англия высокомерно осталась в стороне. Вхождение в Европейское сообщество требовало энергии и готовности к риску, на что британские лидеры не были способны.

Английской внешней политикой руководил Эрнест Бевин, не очень молодой и не очень здоровый человек. В 1949 году Бевин приплыл в США. Вечером в Нью-Йорке английского гостя повели на Бродвей смотреть мюзикл. На обратном пути в машине у Бевина начался сердечный приступ. Охранник дал ему нитроглицерин, расстегнул рубашку, протер грудь снегом. Бевин пришел в себя и встал. Спросил:

— Куда едем?

— В отель, — ответил Дин Ачесон, — вам нужно лечь в постель.

— А вы куда?

— Выпью рюмку на сон грядущий, — признался Ачесон.

— И я с вами, — сказал Эрнест Бевин. — Мне выпивка нужна больше, чем вам.

Англия все еще ощущала себя великой державой, поэтому и отказалась от идеи европейской экономической интеграции. Зато эту идею поддержал Париж. Перед французскими политиками стояла такой выбор: или сильный атлантический союз, в котором доминируют Соединенные Штаты, или сильная Европа, где Франция сможет играть ведущую роль.

18 апреля 1951 года в Париже образовалось Европейское объединение угля и стали. В него вошли Франция, ФРГ, Италия, Бельгия, Нидерланды и Люксембург. Соглашение было подписано в здании министерства иностранных дел Франции на Кэ д’Орсе. Англия отказалась участвовать. Это была самая большая ошибка британской политики после войны. Министр иностранных дел Герберт Моррисон изрек:

— Плохая идея. Мы не станем в этом участвовать. Наши шахтеры этого не примут.

Единая Европа формировалась без англичан.

«Британия не верит, что Франция и другие европейские страны смогут и захотят противостоять возможному советскому нападению, — считал Жан Монне, архитектор Европейского объединения. — Англия считает, что в этой войне континентальная Европа будет оккупирована. А вот Англия с помощью Америки сможет выстоять. Вот почему она не хочет, чтобы ее политика определялась Европой».

После создания ФРГ возник вопрос о немецкой армии. Мало кому хотелось вновь видеть оружие в руках немцев. За неделю до начала войны в Корее американский верховный комиссар в Германии Джон Макклой не разрешил Аденауэру сформировать полицейский корпус в двадцать тысяч человек. После начала войны Макклой сам предложил Вашингтону заняться вооружением Западной Германии, чтобы она не ощущала себя беззащитной. Западные страны колебались. Они боялись милитаризации ФРГ. Но и нуждались в немцах.