пехотинцы перебирались через оросительные канавы и осторожно приближались к кучке деревянных строений. Куры, увидев нас, кудахча пускались врассыпную, а мы в это время уже врывались в комнаты. Большая часть деревни была пуста. Были обнаружены два «АК-47» и пусковая установка для реактивных гранат, а также еще куча военной формы с треугольным символом Республиканской гвардии. Принес одну из этих эмблем майору Уитмеру, который сидел на заднем сиденье своего «Хаммера», обложившись картами и не расставаясь с рацией:

— Вот, сэр. Маленький сувенир от лучшей Саддамовой армии.

Он засмеялся и произнес:

— Бьюсь об заклад, что ты перевелся в разведку только для того, чтобы не проводить пешую зачистку деревень.

В северном конце города мы обнаружили женщин и детей, прячущихся в однокомнатной школе. Они увидели нас и в страхе забились туда. Мы сказали, что не собираемся им вредить и спросили, почему в городе нет ни одного мужчины. Они ответили, а Дэвис перевел:

— Мы бедные фермеры. Мужчины весь день проводят на полях.

— Где партия Баас, фидаины?

— Здесь нет федаинов. Мы счастливы видеть американцев на наших землях.

— А откуда тогда взялась форма Республиканской гвардии?

Женщинам было нечего ответить, и они молчали, не сводя глаз с пола.

Убедившись, что жители деревни не представляют собой угрозы для ПБГ-1, мы продолжили свое движение на север.

Мой воротник покрылся белыми соляными пятнами, а я то и дело жадно глотал теплую воду из пластиковых фляжек, прикрепленных к моему бронежилету. На вкус она была похожа на воду из бассейна.

Нас сменила рота «Хаос» и сообщила взводу по рации о возвращении в обитель батальона.

Всех командиров взводов вызывали на совещание.

На берегу реки пошел куда звали. И тут увидел приближающуюся к нам гребную шлюпку с двумя иракскими мужчинами на борту, плывущую по течению, мужчины гребли, но как-то очень медленно. Они мне искусственно улыбнулись, и это привлекло к ним мое внимание. Здесь улыбались только дети. Взрослые мужчины их возраста обычно пялились или отводили взгляд. Связался с морским пехотинцем в пулеметной башне:

— Что-нибудь видишь на дне лодки — оружие, вещи, что-нибудь?

— Ничего, сэр.

Черт. Что-то в этих двух мужчинах меня раздражало. Инстинктивно чувствовал какой-то подвох. После всех наших сражений научился доверять инстинктам, а инстинкты требовали, чтобы открыл по двум этим парням огонь.

Как только они скрылись за поворотом, увидел вспышку оранжевого огненного шара, еще мгновение — и он пронесся над моей головой. Быстро припал к земле. Нужно действовать, вести ответный огонь. Но откуда он взялся, этот огненный шар? Источника его нигде видно не было. Повернувшись к реке, увидел справа от себя взвод — он отчетливо видимой линией растянулся по берегу.

— Это, черт возьми, зенитное оружие!

Иракцы стреляли в нас из крупнокалиберных зенитных пушек и, по всей видимости, откуда-то из района виднеющихся вдалеке пальмовых деревьев. Отложил свой поход на совещание командиров, взводу был сейчас нужен гораздо больше.

Почти весь батальон, наполовину в грязи, притаился на дне оросительной канавы. Мне казалось, что у меня в руках не автомат, а какой-то пугач. Рации в руках не было. Надеялся, что кто-то вызвал вертолеты «Кобра».

Было встал, уже хотел побежать, но подумал:

— Нет, сейчас опять громыхнет.

И снова вжался в землю. Думал о цитате, которую как-то вычитал, что-то типа «война — это тысяча частных законов трусости». Мне было стыдно: притаился в канаве, зная о том, что мои солдаты ведут огонь, не по-командирски. Не этому меня учили. Обучение морских пехотинцев — это прежде всего психологическое сражение против инстинктов самосохранения. Каждый душевный импульс призывал меня свернуться в клубок и ждать, пока кто-нибудь другой разберется с иракскими зенитками. Но был командир, и мои солдаты вели огонь.

Чем ближе подбирался ко взводу, тем сильнее возвращалось Ко мне чувство уверенности. Все же я был со своей командой.

Хоффман, всматриваясь в огромный бинокль, обосновался у «Хаммера». Бун, смотря вниз на Хоффмана, стоял в пулеметной башне за гранатометом «Mark-19».

— Видишь, где заканчивается линия деревьев справа? — спросил Хоффман. — Я думаю, зенитки там. Примерно на два пальца влево и в глубь деревьев.

Выстрелы. Нет. Наши снаряды это место не достают, а их до нас достают. А наши просто не долетают.

На водительском сиденье «Хаммера» Уокер сидел и пел Эдвардс:

— Раз, два, три, четыре, за что мы, бл*ть, воюем?

— Каждый должен сам ответить себе на этот вопрос, — произнес, подбираясь с биноклем в руках к крылу машины.

— Да, сэр? — сказал Эдвардс, повернувшись ко мне лицом и не обращая никакого внимания на шум и грохот боя, ведущегося вокруг нас. — Полагаю, что сражаюсь за дешевый бензин и мир без обрезанных уродов, взрывающих наши здания.

— Хоть узнал, что ты у нас идеалист.

— Мир вообще кажется мне идеальным, особенно сейчас.

На горизонте появились два вертолета огневой поддержки «Кобра».

Следующий удар зениток был направлен как раз на них. Белая машина, обнаруженная нами в поле, начала ездить по кругу с включенными фарами.

Если бы он получше прицеливался и почаще стрелял, то нас бы в живых уже не было.

Позади меня упал снаряд. Кое-что новенькое. Стреляли из реактивного миномета

— Снайперы! Найдите минометного наблюдателя! — закричал. Минометный огонь неэффективен, если не контролируется кем-то, кто видит намеченные цели.

Уинн, обосновавшись на капоте, смотрел вдаль, в прицел своей снайперской винтовки.

Разрывался между двумя рациями и биноклем.

— Со сколькими критическими ситуациями мы одновременно можем справиться?

Вопрос, заданный Уинну, был почти риторическим, думал, он сейчас начнет ворчать.

Вместо этого Уинн оторвался от винтовки и задумчиво посмотрел на меня. Вокруг продолжали падать минометные снаряды. Больше не хотел, чтобы он отвечал на мой вопрос — не время отвлекаться.

— Всегда на одну меньше, чем мы имеем.

У снайперов морской пехоты была мифическая репутация, и неспроста. Школа разведчиков-снайперов отсеивала семь из десяти человек начального состава. Выпускники же, пользуясь модифицированными винтовками системы «ремингтон», метко стреляли по движущимся целям, находящимся в нескольких километрах от них.

— Сэр, проверьте вон ту серую машину, — Это Купер, лежавший на животе, привстал и показал