— Объясняй! — потребовал Верилайн, приземляясь на зубец. — Быстрее, пока все подопытные не убежали! Мне же и потренироваться будет не на ком, — чуть ли не со слезами на глазах пожаловался маг.

Это окончательно проняло нападавших. Забыв о своих планах, они развернулись к нам спинами и бросились вниз по лестнице, расталкивая менее расторопных коллег.

Кажется, я догадываюсь, кто сыграл не последнюю роль в моем воспитании…

— Поздно, — развела я руками в притворном огорчении. — Желающих поучаствовать в эксперименте не осталось.

Старик недоверчиво осмотрел быстро опустевшую площадку перед воротами, с сомнением изучил занервничавший отряд королевской стражи и печально вздохнул.

— Но ты же объяснишь мне это заклинание? — с надеждой спросил он.

— Да, — с несчастным видом пообещала я. — Обязательно.

— Как выдастся свободная минутка, заходи! — пригласил меня Верилайн, взмывая со стены и плавно удаляясь в сторону башни. — А я пока еще над восстановлением памяти подумаю!

— Зайдет, я напомню и прослежу! — крикнул вдогонку магу Арвис. Не иначе за телепорты таким образом решил отомстить.

Мы с Кейном как раз успели спуститься со стены к отряду стражи, когда над лестницей за воротами робко показался мотающийся из стороны в сторону белый флаг, нацепленный на древко копья.

— Правительница, к вам делегация от вражеских войск, — обратил мое внимание начальник стражи, щеголявший разодранным в десятке мест камзолом. Видно, он не отсиживался за спинами сослуживцев, а рвался в гущу боя. Не за красивые глаза получил свой первый номер.

— Делегация, говоришь? — пробормотала я, рассматривая единственного пацана, который, по моим прикидкам, даже до человеческого совершеннолетия не дожил. Сущего ребенка прислали! Смельчаки! Да парень под порывами ветра даже свой импровизированный флаг удержать не может, а они его в войну втянули.

Стражники подвели парламентера ко мне, внимательно наблюдая за каждым его действием. Сжимающие древко пальцы паренька побелели. Копье со спешно обломанным наконечником и венчавшей его теперь тряпкой, заметно качалось. Того и гляди, на голову случайно упадет! Я поморщилась и приказала:

— Возьмите у него кто-нибудь флаг.

— Нет! — испуганно завопил паренек, обнимая палку. — Не губите! Не забирайте белый флаг!

— Да никто не собирается тебя убивать, — раздраженно сказала я. — Просто без него тебе же удобнее стоять будет. Уронишь ведь! И хорошо, если не на меня!

Парень упрямо помотал головой и крепче прижал к себе флаг. Ну и ладно, я хотела как лучше. Сам виноват.

— Выкладывай, что там у тебя, — приказала я.

— Наш командор согласен капитулировать, признать вас законной правительницей и принести присягу, если вы пощадите его и остальных. Просит назначить разумную сумму откупных. Что вы хотите: деньги, драгоценности, оружие?

Я задумалась. А какую сумму обычно требуют?

— Только много денег наши все равно не наскребут, — шмыгнув носом и вжав голову в плечи, сообщил паренек. — Сами знаете, кризис. Говорят, даже у мессира Фарга золотого запаса не было.

— Плохо, — поморщился рядом Кейн. — Но хотя бы по десять золотых с носа ты должна потребовать. Нечего их жалеть!

Парень испуганно округлил глаза. По его лицу я поняла, что собрать постольку с каждого мне не светит. Да и вряд ли простых воинов в последнее время баловали хорошим жалованием.

— Эх, ладно, — вздохнула я. — Передай своему командору, чтобы собрал по пять золотых с каждого василиска и… дай подумать. — Хотелось как-то наказать бунтовщиков, чтобы неповадно было. Но как? Взгляд зацепился за голубую тряпку, втоптанную в землю, и мое лицо осветилось предвкушением. Кажется, это восстание они запомнят надолго.

— Что ты там еще придумала? — ворчливо поторопил меня Кейн.

— С каждого десятка капитулирующих воинов полагается по одному платью белого, голубого, красного или желтого цвета, сшитому собственными руками! И если я только замечу, что стежки кривые…

— Ты точно Злыдня! — захохотал Дейкон, вспомнив мои опыты по обращению с иглой.

— Сестренка, может, не надо так жестоко? — поинтересовался Кейн, тоже смеясь. — Хотя я не возражаю.

— Надо. Шить будут под присмотром кого-нибудь из стражи, чтобы не халтурили! Образцы, вон, валяются. Все понял? — посмотрела я на парламентера.

Парень кивнул.

— Тогда беги и докладывай командору мои условия и зови его на принятие присяги. Предпочитаю все решить сегодня.

Парень развернулся и понесся к лестнице. По дороге он успел подобрать несколько затоптанных платьев и откинуть в сторону копье.

Мои условия были приняты. Кто-то счел их милосердными, кто-то возмутительными, но от присяги не отказался ни один. Воины группами опускались на одно колено и клялись.

Из вредности они так орут, что ли? Я теперь знаю, какая самая жуткая пытка, придуманная живыми существами. Принятие присяги называется!

— Держись, Льера, — подбадривал меня брат. — Скажи спасибо, что не по одному клянутся. Еще совсем немного осталось.

— Фух, вроде действительно последние полсотни василисков.

— Не совсем, — отвел глаза в сторону Кейн.

— Пятьдесят один? — уточнила я.

— Чуточку больше, — улыбнулся братец. — Тут еще та часть, которая не принимала участия в восстании, просила разрешения присягнуть правительнице…

Я взвыла. Но деваться было некуда. Пришлось стоять, как памятник, и слушать, слушать, слушать…

Пытка длилась полночи, остаток которой я проспала мертвым сном, а наутро решила, что пора уносить отсюда ноги.

— Льера, может, все-таки останешься еще на два-три дня? — в очередной раз поинтересовался Кейн. — Ты же и осмотреться толком не успела! Я так много тебе не показал.

— Даже не уговаривай, — твердо сказала я. — Во-первых, тут скопилось слишком много проблем, об устранении которых со мной захочет поговорить уйма народу. Но я-то не смогу им ничего посоветовать! Не объяснять же каждому, что у меня амнезия. Пусть мои новые советники все решают сами, им лучше знать, как поступить. Пусть считают, что мое отсутствие — это их проверка на профпригодность. Тебе, кстати, тоже придумать надо, как безболезненно сократить войско до приемлемых размеров. Несколько тысяч я возьму с собой для борьбы с Тавросом, но оставлять их в моем мире не собираюсь! Там каждый из них может вообразить себя великим диктатором и измываться над людьми, которые ни мысли прикрыть, ни сражаться с ними наравне не смогут.

— К чему такая забота? — недоверчиво поинтересовался Дейкон.

— Конкурентов плодить не хочу, — усмехнулась я. — Великий Ужас, знающий все помыслы каждого, у народа должен быть один!