– Вас немного для того, чтобы разбойники испугались, и достаточно для того, чтобы показать всю остроту клинков. Лучшего случая и придумать сложно. Единственное условие: сорок трупов должен увидеть мой человек.

– Надеюсь, ваш человек последует за нами?. – Верна усмехнулась. – Нам не придется везти доказательства острия мечей сюда, во дворец?

– Да, не стоит везти через всю страну сорок разлагающихся голов, – кивнул саддхут. – Жара все же. Несколько проверенных воинов сопроводят вас до места, а сами останутся в тени. Никто не будет висеть над душой, никто не станет указывать, что делать. Острые мечи сами решат, что и когда рубить.

– Мне остается узнать лишь одно. – Верна кивнула в знак того, что все устраивает как нельзя лучше. – Когда отправляться?

– Завтра же. – Бейле-Багри пожал плечами. – Лошади и мечи у вас есть, прочее снаряжение – мое. Но перед тем, как десяток уйдет, хочу спросить.

Саддхут красноречиво замолчал и поманил Верну пальцем.

– Всякое бывает… может просто не повезти. Госпожа, отдай распоряжение касательно того, что делать с имуществом и телами.

– Весьма благодарны тебе, пресветлый саддхут, и обязательно используем возможность сделать последние распоряжения.

– Мой писец к вашим услугам. Не смею больше отнимать драгоценное время…

Следующим утром одиннадцать всадников через полуденные ворота покинули Гарад-Багри, столицу благословенной Багризеды. Десяток Верны и человек саддхута, тот самый пожилой воин, что обнаружил недюжинный интерес к мечу Маграба. Больше эти двое друг с другом не говорили, но время от времени Верна ловила задумчивый взгляд посланца Бейле-Багри, которым тот окатывал Маграба.

К исходу второго дня отряд вошел в горы. Здешние горы немного походили на горы в княжестве Залома, только пахло тут по-другому и зелени оказалось побольше.

– Там начинается ущелье. Оно довольно широкое, в нем расположились несколько горных сел. Шерсть здешних овец чудо как легка и тепла, а мясо вкуснее, чем от равнинных стад. Все это вы вскоре увидите и попробуете. – Ястам, посланник саддхута, махнул рукой на красивую расщелину меж двух горных кряжей. Долина вышла широка и длинна, где-то у дальнокрая хребты смыкались и все сущее тонуло в голубоватой дымке. – И голову даю на отрез, за нами наблюдает, по крайней мере, одна пара цепких глаз.

– Очень может быть. – Верна крутила головой во все стороны. Красоты восхищали. Понятное дело, если всю жизнь провела у моря, в лесах, а потом за короткое время видишь сразу две горные страны, как сохранить чувства в неприкосновенности? – Ведь как-то разбойники узнавали о том, что движутся отряды саддхута.

– Могли расставить по ущелью дозорных, могли получать ценные сведения в деревне, под страхом смерти или еще как.

– Кто снабжает их едой? Горы все же не шутка, нужно обильно есть и тепло укрываться.

– Сами берут. Обложили данью окрестных селян, вот и жируют на чужом горбу. Три деревни недалеко от крепости. Наведываются, шакалье отродье, во все три!

– В какую направимся мы?

– Все зависит от того, как вы решили извести лихоимцев. – Ястам тревожно взглянул на Верну. – Жители ни в чем не виноваты, мало им нахлебников, так еще и пасть случайной жертвой в схватке…

Еще в детстве слышала про то, как воевода Пыряй угомонил вражеский отряд в одной из войн. Остановился на ночь в какой-то деревеньке, в самом большом доме, выгнал хозяев ночевать к соседям, а своим людям велел не снимать доспехов и вообще не спать. Те думали, храпят пыряевцы в три горла, десятые сны видят, а когда сунулись в гости, кое-кто из любопытных с головой и расстался.

– Что представляет собой крепость?

– Довольно крепкая постройка, почти не тронутая временем. Только одна из стен разрушена землетрясением. Но пастухи говорят, что разбойники худо-бедно восстановили стену, и твердыня снова неприступна – с двух сторон скалы, с третьей обрыв и лишь с четвертой стороны можно подойти к воротам.

– Спуститься со скал невозможно?

– Перестреляют, словно куропаток.

– А ворота?

– Тяжелые, десять человек открывают одновременно, пятеро одну створку, пятеро другую.

Верна прикусила губу. Нет. Не в этот раз доведется сложить голову. Девятеро проникнут в крепость без всяких сомнений, только там, где пройдут Маграб, Тунтун и остальные, ей самой придется труднехонько.

– Веди, старик, в деревню, где есть самый большой дом.

Ястам на мгновение призадумался, огладив бороду.

– У самой маленькой деревни, чуть на отшибе, стоит полуразрушенная конюшня. Некогда в этих местах проходила тропа, и саддхуты держали тут заводных лошадей. Но времена изменились, и теперь о былом напоминает лишь постройка.

Горы становились ближе, надвигаясь, точно молчаливые исполины, делались выше. В небе повисли молочно-белые клубы, чем дальше в глубь горной страны, тем более мрачные и темные. В облачные прорехи ярко светило солнце, и лесистые холмы казались облитыми золотом.

Полдень догнал отряд на подходе к одной из деревень. Засиживаться не стали. Лишь перекусили, напоили лошадей и толково разъяснили старейшине, кто такие и для чего приехали сюда, в горный край.

– Не знаю, отсюда ли полетит весть в крепость разбойников, но, как бы то ни было, первый шаг сделан. – Ястам задумчиво смерил взглядом окрестности, и Верна согласно кивнула.

Долина постепенно забирала вверх, травы пошли сочные, по колено, воздух сделался резче, а если бросить взгляд назад, туда, откуда пришли, все скрыла та же голубоватая дымка.

Туман впереди, туман сзади и лишь вокруг тебя ясно и светло, усмехнулась Верна. Все как в жизни, куда идешь – непонятно.

– Твои воины молчаливы, – уже в пути, после короткого привала Ястам кивнул на девятку.

– Иногда это благо, можно думать без помех. А ты как будто знаешь кого-то из них.

– Людей не знаю, но узнал меч того, кто называет себя Маграб.

– Меч? – Верна оглянулась, Маграб на кауром жеребце шел сзади. – А что с тем мечом?

– Клеймо, – задумчиво объяснил старик. – На мече стоит клеймо оружейного дома Жарасс.

– На всех мечах стоит какое-нибудь клеймо.

– Сначала мастера из дома Жарасс клеймили мечи речной кувшинкой на стебле, потом кувшинкой без стебля, позже двумя кувшинками, одна подле другой. Единственный знак пришел на смену целому девизу. Кувшинка есть олицетворение чистоты помыслов и твердости духа. Теперь многие подменяют знаками девизы, но тогда Жарассы сделали это первыми в благословенных пределах Багризеды.

– И что здесь удивительного?

– Удивительно то, что мечей с одной кувшинкой на стебле уже давно не осталось. Почитай, двести лет назад был сделан последний.

Верна поджала губу и напряглась.