остатки волос и мусора. Внезапно внутри моего мозга будто что-то щелкнуло.

“Пожалуй мне незачем тебя убивать, но запомни, если с сестрой хоть что-то случиться, тебе лучше расстаться с жизнью до того, как я приду за тобой.” Жуткий голос раздался будто над самым ухом.

По спине промаршировала целая армия мурашек, на коже выступил липкий холодный пот, а ноги свело судорогой. Не сумев сдержать испуганный крик, я шарахнулся назад, споткнулся об обломки стены и рухнул на грязный пол. Сердце стучит как бешеное, так и норовя выпрыгнуть из груди, воздуха не хватает. Пред глазами стоит бледный парень кажущийся знакомым и даже немного родным. Секунда. И вот его обезглавленное тело лежит на земле, а по моей щеке стекает кровь и кусочки мозгов. Страх. Безумный ужас он сковывает и будто выворачивает наизнанку.

— Неет. Нееет. ППожалуйста. — голос дрожит, как и всё остальное тело — Я. я не виноват. Я ничего не помню.

— С вами всё в порядке. — Испуганный моим поведением санитар делает шаг в мою сторону и протягивает ко мне руку с раскрытой ладонью.

— Не подходи! — Голос срывается на визг — Иначе он убьёт тебя. И меня. И всех.

Рывком поднимаюсь на ноги и не разбирая дороги несусь прочь из квартиры, расталкивая в стороны мешающих людей. Кто-то падает, за спиной раздаётся крик боли, но я не обращаю на него никакого внимания. Нужно бежать. Бежать быстрее. Не знаю. Не помню отчего. Но нужно бежать. Бежать, пока ОН не пришел за мной.

Остался последний пролёт, дверь выхода уже перед глазами осталось совсем чуть, чуть.

Нога наступает на пластиковую бутылку, и я потеряв равновесие кубарем качусь вперед прямо по заваленным мусором бетонным ступенькам. Левую руку пронзает острая боль. Спина, пересчитавшая все ступеньки, жутко ноет и не хочет разгибаться. Но я не обращаю на это внимание. Нужно бежать. Рывком поднимаюсь на ноги, выдёргиваю, насквозь пробившую кисть иглу шприца, и пинком открыв дверь выскакиваю на улицу. Бегу через заваленный снегом двор, снова подскальзываюсь и падаю лицом в снег.

Легкие режет морозный воздух, всё тело болит от непривычной нагрузки, а сердце долбит как бешеное, грозя вот-вот остановиться. Это конец. Я не могу бежать дальше. Не могу даже подняться.

Точно! — В голову приходит спасительная мысль. — Он ведь сам говорил как мне спастись. Да, ДА!

Внезапно приходит ледяное спокойствие. Я понимаю, что нашел идеальное решение. Способное избавить меня от всех проблем.

Отточенным движением расстегиваю пальто и выхватываю старенький, но идеально вычищенный макаров. Тёплый металл лезвия прижимается к моему мокрому от снега подбородку. Палец ложится на курок.

Стоп.

Я же не хочу как один из моих знакомых отстрелить себе всё лицо, не задев при этом мозг. До сих пор помню, как скулил этот неудачник в больнице, после того как хирурги сшили остатки его и так не самой красивой до этой истории морды, в отвратительное нагромождение опухшего мяса с анусом вместо рта.

Стрелять в висок надо, так надёжнее.

— Стойте Виталий Палыч. — Уже подношу пистолет к виску, когда на моём запястье смыкается стальная хватка чьих-то пальцев — Вы чего. Уберите пистолет, мать вашу.

Я пытаюсь бороться, но опер сильнее, он никак не даёт мне поднести пистолет к голове.

— Да остановись же ты! — Продолжает орать в ухо чёртов навалившийся на меня подчинённый, параллельно пытаясь отобрать мое табельное оружие, неужели он не понимает, что это единственное моё спасение.

В этот момент небо озаряется оранжевой вспышкой. Над крышами домов примерно в квартале двух от нас распускается огромное облако пламени. Через секунды до нас долетает оглушительный грохот взрыва. На какую то секунду опер теряет бдительность и ослабляет хватку.

Ура.

Холодное облепленное снегом дуло наконец достигает моего виска.

Палец, нажимает на скользкий от влаги курок и…

Эпилог

На самом краю старого деревянного причала стоит обнаженный мужчина с бокалом, вина в руке. Его внешность производит чрезвычайно странное впечатление, совмещая в себе множество несовместимых не первый взгляд деталей. Совершенно седая, доходящая аж до пояса борода, соседствовала с густой гривой темно-коричневых, толстых словно терновые плети, волос. Желтоватая покрытая множеством пигментных пятен, пергаментная кожа, туго обтягивала крепкие словно переплетение тысяч корней, неестественно рельефные, из-за отсутствия подкожного жира, мышцы. Огромные, будто бы воспалившиеся синеватые суставы и идеальная словно у статуи осанка.

Довершали образ скрытые за густыми бровями глаза древнего старца, глубоко внутри которых сверкали искры смертельной скуки и желания узнать, увидеть, или на худой конец ощутить, что-нибудь новое.

Под самыми ногами мужчины плескались ещё не успевшие замерзнуть воды финского залива, то и дело окатывая одинокую фигуру ледяными брызгами. Но человек даже не замечал этого, любуясь длинной, подрагивающей на волнах, лунной дорожкой, окруженной отражениями необычайно ярких звёзд. В голову мужчины так и лезли слова, услышанные давным-давно из уст талантливого, но к сожалению находящегося уже на грани смерти рифмоплета:

Луна уже плывет медлительно и низко.

Она задумалась, — так, прежде чем уснуть,

В подушках утонув, мечтает одалиска,

Задумчивой рукой свою лаская грудь.

Ей сладко умирать и млеть от наслажденья

Средь облачных лавин, на мягкой их спине,

И все глядеть, глядеть на белые виденья,

Что, как цветы, встают в лазурной глубине.

Когда ж из глаз ее слеза истомы праздной

На этот грустный шар падет росой алмазной,

Отверженный поэт, бессонный друг ночей,

Тот сгусток лунного мерцающего света

Подхватит на ладонь и спрячет в сердце где-то

Подальше от чужих, от солнечных лучей.

Внезапно звёздный свет померк, и всё пространство вокруг небольшого причала затянуло черным туманом, из-за чего дальность обзора сократилась до нескольких десятков метров. В воздухе, прямо над водой недалеко от конца причала дымка сгустилась, сформировав внутри себя смутно различимую человеческую фигуру, с горящими ярким белым светом глазами.

Мир словно застыл, исчез шум хвойного леса за спиной, шум воды и тихий стук мелких льдинок на ее поверхности. Пропал ветер. А вино в бокале обнаженного мужчины начало напоминать своим поведением густое желе, что вызвало его явное неудовольствие.

У меня есть для тебя задание.

Голос, похожий на скрип корней, раздался будто бы сразу отовсюду.

— Боюсь, я не в силах выполнить твою просьбу отец — после демонстративной паузы проскрежетал мужчина в ответ — Я не имею совершенно никакого интереса и возможности вновь влезать в дела мирские, после последних событий.

Мне нужно, чтобы ты разобрался с одержимым истребившим полный состав одного из моих культов. В соответствии с мирным договором я могу