class="p1">секретарша и стала что-то сбивчиво шептать на ухо нашему экзаменатору. Его лицо прямо

на глазах залилось меловой краской, он вскочил и на негнущихся ногах, спотыкаясь, оставив на столе экзаменационные ведомости и журнал группы, вышел из помещения.

Дальше экзамен уже принимал несколько растерянный ассистент. И хоть продолжался он

еще несколько часов, но Губенко в этот день на факультете больше не появился.

Наверное, это был самый счастливый день и для наших студентов, без придирок сдавших

нелегкий экзамен, да и для самого профессора, который заново обрел любимого сына, здорового и невредимого. Говорят, из этого урока он сделал верные выводы.

***

А сколько кровушки попил у меня гнусный секретарь райкома, жена которого

работала в моей школе?.. О нем я, кажется, уже рассказывал в этой книге, и вспоминать

всуе его особу мне не сильно хочется. Вознесшись до должности секретаря, он вообразил

себе, что я, сломя голову, начну награждать его благоверную. Видите ли, ей сильно

хочется стать отличницей образования и старшим учителем. Не тут-то было… Поняв, что

тянет пустышку, стал выжимать меня из райцентра. Женушка его тоже подсуетилась: стала плести в школе мелкие интриги налево и направо. Про таких китайская народная

мудрость гласит: только чиновник, наконец, получает желанное повышение — начинают

взлетать под облака все его домашние, включая кур и собак…

В конечном счете, я был вынужден уйти из райцентра директором в Городний

Велетень, но от этого только выиграл: отныне в Белозерском районе меня ничто уже не

удерживало. Через несколько лет я перешел в Херсон, где со временем и открыл главную

школу своей жизни — еврейскую, № 59, где и проработал почти два десятилетия.

… Вспомнился показательный штрих: этот секретарь чтением книг особо не

увлекался. Собственно, это его личное дело. Но домашнюю библиотеку, пользуясь своими

возможностями, он комплектовал избирательно: видное место в ней занимали сотни

специфических фолиантов из серии «Пламенные революционеры». Считал, видно, что так

ему надлежит поступать по должности — престижно, показательно и со вкусом.

188

Интересно, что он делает сейчас, когда революционеры вышли из моды, со своей

компартийной макулатурой? Или революцию собирается делать, чтобы опять прийти к

власти?

________________

ЛУЧШИЙ ТОСТ КАРЬЕРИСТА

Знаете ли вы, что такое социалистическое соревнование? А что означает звание

«ударник коммунистического труда»? Если не знаете — не беда, все равно теперь это уже

никому не пригодится. А когда-то…

Осенью 1977 года я, тогда молодой директор Белозерской школы № 2, был

включен в межрайонную комиссию по подведению итогов социалистического

соревнования между школами Белозерского и Цюрупинского районов. В комиссии было

порядка 10 человек: представители партийных органов, областного отдела народного

образования, института усовершенствования учителей, проверяемого районо и по одному

директору школы из соревнующихся районов. Нас разделили на две бригады. Я

участвовал в проверке школ Цюрупинского района, а директор школы из Цюрупинска –

нашего.

Сегодня можно уже признаться: своему тогдашнему назначению в столь

ответственную комиссию (в мои обязанности, как я это понимал, входила защита

интересов своего района, то есть выявление всяческих недостатков в работе школ наших

соперников) я был несказанно горд. Но заврайоно Марина Коробец предупредила, чтобы

я не слишком усердствовал: посмотрим, как будет в нашем районе вести себя их директор, и будем поступать адекватно.

Скажу пару слов о том, чем было для нас тогда социалистическое соревнование.

Проверялись разные показатели. Подготовка школ к учебному году (уровень

проведенного ремонта); наличие новых учебных кабинетов и как содержатся прежние; есть ли в школе музеи (тогда было очень модно иметь Ленинские музеи и даже Музеи

хлеба); ухожен ли школьный двор; что представляет собой спортивная площадка и так

далее, и тому подобное. Не учитывались только вещи второстепенные (!): как школа

обучает и как воспитывает своих питомцев. Впрочем, здесь я не совсем прав: если за

учащимся числилось правонарушение, и это фиксировалось детской комнатой милиции, то возможность школы занять в соревновании призовое место существенно снижалась.

Конечно, директора учебных заведений старались показать товар лицом. Школы

были выдраены и вычищены, все блестело, ученики при виде незнакомых гостей чинно

здоровались. Мы посещали за день одну — две, в лучшем случае, три школы. Везде нас

пытались усадить за стол, угощение было обильным, выпивка лилась рекой. В течение

первой недели у меня настолько все смешалось в глазах, что я уже не помнил, где и в

какой школе мне довелось побывать.

По Белозерскому району моталась другая бригада, и меня очень тревожило, какие

результаты покажет моя школа, которую, в связи с отсутствием директора, представляла

завуч. Мама, кажется, тоже стала всерьез беспокоиться, причем, не столько о результатах

проверки моей школы, сколько о том, чтобы я ненароком не спился от такой бурной

общественной деятельности.

Парень из Цюрупинска вел себя в нашем районе лояльно. Так же поступал и я, и

потому моя роль в проверке наших соперников свелась к чисто номинативной функции: пить, гулять и подписывать акты проверок.

Из посещенных двух десятков школ мне запомнились две. Вернее, не школы — они

все были мне на одно мое пьяное лицо — а их директора. Один из них, крепкий хозяин, пожилой полный мужчина с протезом левой руки, кажется, по фамилии Кудря, привел нас

189

обедать к себе домой. Жил он в метрах тридцати от школы. Убранство жилища сельского

директора впечатляло: ковры, цветной телевизор, хрусталь.

— Умеет мужик жить, — подумалось мне. А в самый разгар застолья, когда

заведующий Цюрупинским районо, тоже принимавший участие в проверке, попросил

хозяина рассказать, как еще в шестидесятые годы ему удалось приобрести для школы

новенький грузовой автомобиль, вещь по тем временам крайне дефицитную, тот

поделился с нами историей, которая его умение жить полностью подтверждала.

— Воевал я на Южном фронте, а после — на Третьем Украинском, — охотно стал

рассказывать он. — Был связистом, дважды ранен. Вот, в конце 43-го оторвало руку, отвоевался, значит. После учился в пединституте, работал в школе, с 1954 года –

директором. Так что, руководящий стаж у меня самый большой в районном образовании, скоро 23 года. Ну, школа, сами видели, неплохая. Коллектив хороший. Свое дело знаю –

не мешать людям работать. Обеспечивать всем необходимым для процесса. Война до сих

пор дает себя знать: как фронтовик, не стыжусь требовать льгот, особенно, для своей

школы. Спасибо райкому и районо, — кивнул он в сторону заведующего, — дают нам все в

первую очередь. И мебель новую, и деньги на ремонт, и лимиты на дефицит открывают…

А вот машина для сельской школы — моя давняя мечта! Чего я