которого принадлежали к министерской и военной бюрократии и с которым, когда он приезжал в Москву, я обычно выезжал в город, прощался со мной так, будто расставался на всю жизнь. Я и действительно больше его никогда не видел. Расставаясь тогда, он шепнул мне: «Убежден, что война начнется в конце этой недели». А я, сказал он, должен держать ухо востро. На мой вопрос, не придется ли ему снова облачаться в военную форму, он ответил, что это, пожалуй, само собой разумеющееся дело, но такая перспектива его совсем не радует.

20 июня 1941 года — это была пятница — советник Хильгер, заметив, что следует быть готовым ко всему, порекомендовал мне ввиду напряженной обстановки собрать один-два чемодана — не больше, чем я могу унести сам. В тот же вечер у меня состоялась еще одна встреча с Павлом Ивановичем, которому я сообщил о приближавшемся начале войны и выразил свое твердое убеждение, что нападение произойдет в субботу, 21, или в воскресенье, 22 июня.

И никакие контраргументы не смогли заставить меня отказаться от этого убеждения, которое я, к сожалению, и на сей раз не мог подтвердить какими-либо документами. Вернувшись домой, я последовал совету Хильгера и упаковал два чемодана, а кроме того, уложил в вещевой мешок самую необходимую одежду для русской зимы»404.

Позиция Павла Ивановича была понятно и объяснима: одно дело слова, другое — документы, которые требовало от него руководство. А подтвердить свою информацию документами Кегель не мог.

Антисоветская сущность британской политики в целом и премьер-министра Черчилля, в частности, проявилась в документе, полученном в последние дни перед агрессией, разведкой НКГБ.

«Сообщение из Лондона

СОВ. СЕКРЕТНО

20 VI 1941 г.

«__ сообщил нам, что среди бумаг он видел запись одной из последних бесед Идена с Майским, где Иден сообщил о готовности Англии послать в СССР военную миссию, если это станет необходимым, и обещал активизацию деятельности английской авиации против Германии для ослабления немецкого давления на СССР в случае германо-советской войны. Точнее по этому вопросу мы получили на днях.

Одновременно с этим за последнее время англичане усиливают свои приготовления к бомбардировке Баку. 16 июня под председательством Черчилля состоялось очередное заседание комитета имперской обороны, на котором обсуждался вопрос о средствах прекращения получения Германией нефти. В своем выступлении Черчилль настаивал на скорейшем завершении всех приготовлений к бомбардировке Баку, что, по мнению «__», является одной из его «Идей Фикс» в настоящее время. На этом заседании Черчилль спросил Бивербрука о его мнении по этому вопросу. Бивербрук уклончиво ответил, что «Кавказская схема кажется ему сейчас очень отдаленной». В беседе с «__» «__» охарактеризовал всю эту схему как «совершенно идиотскую», ибо значительно легче, проще и целесообразнее бомбить запасы нефти, заводы по добыче синтетической нефти и прочее, находящиеся у порога Англии, то есть в Германии. По предложению «___» комитет принял решение провести очень крупную бомбардировку Гельзенкирхена, однако по настоянию Черчилля главнокомандующему индийской армией была в тот же день начальниками штабов послана следующая телеграмма № 130:

«Ход развитий советско-германских отношений может сделать для нас исключительно выгодным быть готовыми предпринять бомбардировку Бакинских нефтепромыслов с минимальнейшей задержкой. В связи с этим предлагаем вам дать указания командующему войсками в Ираке, совместно с командующим авиацией в Ираке и в сотрудничестве с командующим авиацией на Ближнем Востоке, сделать все административные приготовления для этой операции, включая все требуемые расширения и улучшения выбранных посадочных площадок. Предполагаемый объем атак будет равняться интенсивным операциям примерно в продолжение месяца, двух эскадрилий бомбардировщиков «Веллингтон» и двух эскадрилий бомбардировщиков типа «Бленхейм», оперирующих из Мосула»».

I9/YI-4I г. № 525. ВАДИМ

На документе имеется помета: т. Чичаеву. П. Ф[итин]. 29/VI.»405.

Вадим — А.В. Горский, источник — Дональд Маклейн (Маклин), «Вайзе» («Сирота» с нем.), сотрудник министерства иностранных дел Великобритании.

В этом ничего нового не было — нанесение удара англо-французской авиацией по нефтяным промыслам Баку планировалось еще весной 1940-го. Бомбить готовились в том случае, если Германия не развяжет войну с Советским Союзом. Не напади на нас Гитлер, напал бы — Черчилль! Великобритания могла стать только временным попутчиком СССР по антигитлеровской коалиции.

1.4. «1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий»

(Директива Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

Копия: Народному комиссару Военно-Морского Флота)

Приближение войны было неумолимо.

Утро 21 советский посол встретил в Бовингтоне, загородном поместье бывшего премьера республиканского правительства Испании Хуана Негрина, где Майские обычно проводили уик-энды. Одно тревожило посла: неужели война? «В последние 2–3 недели атмосфера Лондона насыщена ожиданием германской атаки против СССР. Об этом пишет пресса, об этом говорят в кулуарах парламента, об этом не раз поминал Черчилль в своих публичных выступлениях, об этом мне уже несколько раз заявлял Идеи, одновременно предлагая нам помощь бритпра (британского правительства — М.А.), об этом мне с абсолютной уверенностью всего лишь три дня назад сообщил Криппс»406.

Но Майскому все еще не очень-то верится: может быть, это всего лишь проявление британского wishful thinking (принятие желаемого за действительное). В тот же день ему пришлось выехать в Лондон, чтобы принять в советском посольстве в 16.30 Криппса. Тот сообщил заслуживавшие исключительного внимания сведения:

«Опять говорил о неизбежности нападения Германии на СССР. Очень скоро.

— Признаться, — заявил Криппс, — я ждал, что атака произойдет в этот ««уик-энд» — завтра 22 [го], но, по-видимому, Гитлер отложил ее до следующего воскресенья, 29 [го].

Я спросил:

— Почему именно до «воскресенья»?

— Потому, что Гитлер, — ответил Криппс, — вообще любит нападать на свои жертвы по воскресеньям. Все-таки, это дает ему маленькое преимуществу: в воскресенье подготовленность врага находится на несколько более низком уровне, чем обычно.

В связи с убеждением, что война между СССР и Германией неизбежна, Криппс уже принял некоторые подготовительные меры. Он договорился с брит[анским]пра[вительством] о посылке в Москву военной и экономической миссий— немедленно по открытии военных действий. Намечены уже люди («серьезные люди, которые многое смогут решать сами на месте!»), обеспечены транспортные возможности. Не будет потеряно ни одного лишнего часа. Криппс, однако, хотел знать: каково будет отношение сов[етского]пра[ительства] ко всем этим планам? Сочтет ли совпра возможным сотрудничать с Англией в случае германского нападения? Или предпочтет действовать вполне независимо?

Я не мог дать определенного ответа на вопрос Криппса и обещал немедленно снестись с Москвой»407.

Вечером 21 июня, вернувшись в Бовингтон, Майский, по его словам, ложась спать, «уже пришел к выводу, что Гитлер на этот раз