За окном – зловонное дыхание неопорожнённого кишечника последней цивилизации. Рождественский пирог „Stollen“ (нем.), вместо коньяка и апельсинового сиропа пропитанный мазутом, фекалиями и трупным ядом… Законы не могут нарушаться смертными. Реверсивность времени работает лишь вне осознания прошлого и будущего. Такая практика осуществима лишь за границами Матрицы и пределами Добра и Зла.

Это единственно возможный способ возвращения в действие книги первой – Бытия… Дело за пустяком:

поймать точку „сборки“, взять под контроль свободный электрон, нейтрализовать магнитное поле, вызвать на себя огонь всех ракетно-артиллерийских дивизионов и остаться невредимым, преодолеть власть притяжения к женщине… Получить в наследство Царство Божие…

Они любят стриптиз.

Они получат стриптиз [63].

А писателей, поэтов и так уже слишком много… Классика, андеграунд… „Варенька, подруженька, девочка, сестрёнка, на котором дубле мы с тобой устанем?“[64]Рефлексии, самолюбование собственной слабостью. Посмотрите! Я такой же, как все, но не такой, как вы…

„Лицемер! Вынь прежде бревно из глаза своего и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза ближнего твоего“ (Мф. 7:5). Всё, что раздражает и что восхищает, – сильнее тебя, если способно стать центром иной гравитации, стянуть внимание из точки „сборки“. Устранить очаг раздражения или сбежать от него – не получится. Невозможно и приблизиться к объекту восхищения так же, как одинаковыми полюсами соединить два сверхмощных магнита. Это физика и… „серая чугунная скука железных законов“ братьев Стругацких, законов, которые „не нарушаются… не умеют нарушаться“.

„Что самое важное для писателя? Это иметь злобное, омрачённое, ревнивое и завистливое эго. Если оно есть, то всё остальное приложится“. Так считает писатель Пелевин Виктор. У него своя правда. Моя правда – зависимость от маленького кусочка плоти. Это синусовый узел сердца – водитель ритма. От него зависит моя жизнь. Не от власти, не от выпирающей повсюду дури и абсурда, а лишь от него. Ему нужно только одно – моё спокойствие. Как моему Главному Заказчику – моя нейтральность… Раскрыть природу всякой мерзости и не сползти в злоречивость, даже тщательно подбирая слова, – невозможно. Оправдывать, романтизировать пороки и отклонения или молчать – преступно. Зло становится бессильным и размагничивается при единственном условии – если ты бесстрастен. Это состояние веры и любви в её библейской трактовке. Предельная, нечеловеческая концентрация: „…на аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона“[65]… Дальние орбитали, кишащие инфернальными сущностями, маловерного не выпустят:

„…Нечистая сила металась вокруг его, чуть не зацепляя его концами крыл и отвратительных хвостов… Все глядели на него, искали и не могли увидеть его… <…>

– Подымите мне веки: не вижу! – сказал подземным голосом Вий…

„Не гляди!“ – шепнул какой-то внутренний голос философу. Не вытерпел он и глянул“.

Так, видимо, представлял свою будущую судьбу Гоголь.

Вий, Драконы, Левиафан и прочие непобедимые мифологические и сказочные чудовища – проекции одних и тех же глобальных физических явлений, возникающих в сознании человека. Они лишают не только веры и наследства Царства Божьего, но даже не позволяют быть ПОЛНОЦЕННЫМ.

О чём ещё можно говорить? Что может быть выше по смыслу?

„Нет столь отважного, который бы потревожил его; кто же может устоять перед Моим лицем? Кто предварил Меня чтобы воздавать ему? Под всем небом всё Моё“. Иов, величайший из ветхозаветных праведников, услышал эти слова Бога из бури… И никаких благостных обещаний „любви“… Богу нужны верные и надёжные слуги. Только они получают лучшие дары. Это совсем не „батюшки“, „старушки“ и „боголюбцы“. И не розовые единороги… „Дыхание его раскаляет угли, и из пасти его выходит пламя. На шее его обитает сила, и перед ним бежит ужас. Мясистые части тела его сплочены между собою твёрдо, не дрогнут. Сердце его твёрдо, как камень, и жёстко, как нижний жёрнов. Когда он поднимается, силачи в страхе совсем теряются от ужаса. <…> Нет на земле подобного ему; он сотворён бесстрашным; на всё высокое смотрит смело; он царь над всеми сынами гордости“. Об этом свидетельствовал Иов… Теперь это известно всем. Преодолеть то, что сильнее тебя, можно лишь получив качества, имеющиеся у того, кого считаешь источником своих страданий. Нужно сначала стать таким же. В этом и смысл Книги Иова, самого загадочного (по мнению „толкователей“) текста Ветхого Завета. Мифологическая непарность – отсутствие притяжения, привязанностей, дающее неограниченную власть, в том числе – власть обладания.

В жизни царит лишь термодинамика Ньютона. Выигрывает тот, у кого больше масса и ускорение. Только там, где не существует границ, ни масса, ни ускорение значения не имеют… Все равны. „Там беззаконные перестают наводить страх, и там отдыхают истощившиеся в силах. Там узники вместе наслаждаются покоем и не слышат криков приставника. Малый и великий там равны, и раб свободен от господина своего“

(Иов. 3: 17–19). Вот почему любой закон должен быть обязателен для всех, как непременное условие равновесия. Если его нет, система обречена. Что же остаётся писателю? „Но да будет слово ваше: да, да; нет, нет…“ (Мф. 5:37). Всё остальное – действительно, от лукавого. Это тоже Закон»…

В издательство он текст, конечно, не отправил. Жизнь на какое-то время продолжала оставаться прежней, потому что слова ещё не были произнесены ВСЛУХ. Как на исповеди.

Антихрист

Не обладая полнотой информации о сложности мироустройства, каиниты утверждают: «…Всякая религия является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, – отражением, в котором земные силы принимают форму неземных» (Ф. Энгельс. Анти-Дюринг).

Вопиющее невежество когда-то являлось основой идеологии! Кроме того, учение Христа – это не религия. Это матрица Бога, путь в иную реальность. Те же, кто, прикрываясь Его Именем, признают беззаконие, – самозванцы и высокомерные глупцы. «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придёт, доколе не придёт прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2:3–4).

Всё-таки кто же такой антихрист? Беспредельная в своей отвязности женщина, не признающая Закона, или мужчина с тщательно скрываемыми женскими качествами характера, стремящийся к неограниченной власти? Антихрист – конечно, условный «электрон», стремящийся получить абсолютную свободу беззакония, стащив за собой в преисподнюю весь живой мир. «Анти» (anti) – с греческого – против, вместо.

Это персонификация определённого вектора человеческих похотей, имеющих цель оторваться от Бога (Закона, центра истинной