честно предупреждали инструкции к препаратам, но ему было всё равно. Ему нужны были силы, он хотел жить, жить здесь и сейчас, жить полной жизнью — зарабатывая деньги и с размахом их тратя.

Яшка организовывал досуг красиво, роскошно. В его записной книжке были телефоны всех престижных городских и загородных заведений, ресторанов, туристических фирм, агентств. Развлечениям не было числа. Кажется, в то время не было ни одной услуги, которую бы Захар не испробовал. Странно, но вспоминая об этом сейчас, он испытывал лишь чувство стыда и сожаления. Если бы он знал, на что тратит жизнь! Разве предавался бы столь безудержному фальшивому счастью. Ему казалось, его уважали, любили, а это было всего лишь иллюзией, а вот боль в груди была реальна, и она становилась всё сильнее. И вот, когда он уже и пары часов не мог обойтись без лекарств, Захар стал понимать, что дальше так продолжаться не может. Стоя однажды в дыме пьяного угара у дверей очередного дорогого клуба, он решил, что ему нужна другая в жизни цель. Женщины, шикарные дорогие, бьющиеся друг с другом за его внимание, друзья, клянущиеся в преданности и уважении, покинули его сразу же, как он отказался за всех них платить. Вспоминая об этом Захар, потёр свой лоб. Сколько же он потратил на всех них, он открыл блокнот — получалось примерно пятнадцать лет, на столько сократилась его жизнь в тот период из-за приёма злополучных таблеток.

Он решил тогда сменить цель, и его целью стала семья. Крепкая, обеспеченная семья, вызывающая зависть у всех прочих. Он женился. Сладкий запах элитных духов его красавицы-жены на свадьбе был последним, который он запомнил. После этого все запахи исчезли, началась жизнь полная забот. Казалось бы, должны же были быть у того жизненного этапа хоть какие-то запахи — запах бетона строящегося замка-дома, запах свежевырытого для него котлована, запах свежей отделки, но нет, Захару ничего из того периода теперь не вспоминалось, то было время нескончаемых забот.

Родились дети. Начались грандиозные перемены — семейные праздники, совместные заграничные поездки. И снова никаких запахов, ни запаха моря, ни ароматов вкусной еды. Всё пролетело. Времени оставалось всё меньше и меньше. На всё нужны были силы. В тот период боль немного утихла, но неизменно через день, а то и чаще, Захару приходилось принимать таблетку от боли, на которой значилось — «5 дней».

Все считали, что он счастлив, и он в то время и сам так полагал. В нём бурлила энергия, он был полон сил. Ощущение благополучия окрыляло.

Известность и власть пришли, как показалось Захару, сами собой, стоило лишь о них подумать. Нашлись люди, подсказали, объяснили, как можно выгодно вложиться, занять доходное место при власти. И вот начался период запаха офисных коридоров, знаете, такой специфический дух чиновничьих учреждений — спёртый воздух серых стен, исхоженных полов.

Всё было, всякое бывало, всё осталось, как теперь кажется, в прошлом, в какой-то другой жизни, в которой Захар был ещё довольно бодр, и, как ему казалось, здоров.

Почему жизнь так жестока? Почему тем предупреждениям, что честно пишут на лекарствах, так не хочется верить? Отчего ум отказывается принимать тот факт, что любое лечение одного органа в организме ведёт за собою болезнь всех прочих. А хочется всё большего, хочется любыми средствами убрать возникшую боль, и что теперь? Захар достал и покрутил в руках таблетку, «5 дней» значилось на ней. У него их не было. Ещё пару лет назад он стал вести точные записи принятых лекарств и уже тогда начал догадываться, что время его на исходе. Он попытался поменьше пить таблеток, но из этого ничего не вышло. Всё вернулось к сложившемуся годами графику приёма лекарств. Пару месяцев назад Захар понял, что время его жизни исчисляется уже не годами, и даже не месяцами. Две недели назад врачи подтвердили его расчёты, органы изношены, надежды нет.

Сегодня ему отчаянно захотелось приехать именно сюда, на реку. Ему осталось жить пару-тройку дней. Всё кончено. Он благополучен, успешен, удачлив, богат, активен и, как всем кажется, здоров. Он полон сил, но через два дня должен умереть. Захар уткнулся лицом в траву и ощутил запах сырой земли. Хотелось плакать.

— Захар Андреевич, надо ехать, — обратился к нему водитель.

Захар нашёл в себе силы подняться. Он ещё раз глубоко вздохнул и снова ощутил этот горький запах уходящего лета.

— Поедем, — сказал он.

Домой было нельзя. Жена ещё месяц назад узнала о том, что его жизнь на исходе. Сейчас там, дома, идёт полным ходом подготовка к пышным похоронам. Заказаны шикарные венки, самые изысканные алкогольные напитки, даже гроб, невероятно дорогой, роскошный, ручной работы вот уже больше недели стоит в одной из комнат.

Нет, туда Захар уже не вернётся. Его семье сейчас не до него.

— В хоспис, — сказал Захар водителю, усаживаясь в автомобиль.

Водитель, который никогда ни о чём не спрашивал и ничему не удивлялся, повёл машину по заданному маршруту.

Скорбное здание встретило безликой серостью каменных стен. Подумалось: «Вот оно, последнее пристанище». Именно сюда стекались те, кому, как и Захару, по каким-либо причинам невозможно было провести последние дни своей жизни дома. Что здесь его ждёт?

— Переодевайтесь, — угрюмо сказала ему медсестра, взглянув на документы Захара.

Оставались формальности: отпустить водителя, подписать стандартный для пациента пакет бумаг, предоставить заверенный нотариусом конверт с завещанием и контактные данные лиц, берущих на себя обязанности по захоронению, сдать на хранение личные вещи, деньги, телефон.

Надев серый трикотажный костюм, Захар был готов. Его повели в палату. Здесь ему предстояло закончить свои дни.

— Выбирай свободную кровать, располагайся, — сказала медсестра — дородная женщина неопределённого возраста в плохо отглаженном медицинском костюме, — в четыре часа будет чай, в семь ужин.

— Постойте… — пробормотал Захар, — но с Леонидом Павловичем мы договаривалось об отдельной палате.

— Мест нет, — отрезала медсестра.

— Постойте, как это нет?.. Мы же договаривались. Я готов доплатить! Это возмутительно!

— А что вы от меня хотите? — завелась женщина. — Говорю же мест нет… Вы посмотрите, у меня всё заполнено умирающими. Теперь мало кто хочет умирать дома, переполнено всё. Выбирай кровать, пока есть из чего выбирать, скоро и остальные заполним. Сегодня вас много таких ожидается.

— Подождите, верните мне хотя бы мой телефон, — не сдавался Захар.

— Телефон я уже положила в сейф, — громко проговаривая слова, ответила медсестра. — Отдам потом вашим родным.

— И что же мне делать? — пробормотал Захар.

— Выбирай, говорю, кровать и ложись, — сказала медсестра, и по выражению её лица Захар понял, что