КАВАЛЕРИЙСКАЯ ДИВИЗИЯ ИЗ ПЯТИ ПОЛКОВ

Рис. 38

7. Два важных момента считаются в целом упорядоченными на все случаи столкновений кавалерии с кавалерией. Один состоит в том, что первая линия должна рано или поздно быть отбита, потому что даже при предположении, что первая атака будет полностью успешной, всегда есть вероятность того, что противник введет в бой свежие эскадроны, а первая линия будет вынуждена по всей длине отступить за вторую линию. Другой момент состоит в том, что при равно хороших войсках и командирах с обеих сторон победа останется за стороной, имеющей в резерве последние эскадроны, готовые быть брошенными на фланг линии противника, в то время как его фронт также задействован.

Внимание к этим факторам приводит нас к верному заключению о том, каким должен быть оптимальный способ построения большой массы кавалерии для сражения.

Какой бы ни был принят порядок, следует позаботиться о том, чтобы избегать развертывания крупных кавалерийских корпусов в сплошные линии, потому что выстроенная таким образом масса неуправляема. И если атака первой линии будет неожиданно отбита, а с карьера будет отбита и вторая атака, то при этом нет возможности нанести удар. Это было продемонстрировано неоднократно. Возьмите в качестве примера атаку, предпринятую Нансути в полковых колоннах против прусской кавалерии, развернутой перед Шато-Тьерри (февраль 1814 года).

Выступая против построения кавалерии в более чем две линии, я никогда не предполагал исключать использование нескольких линий в шахматном порядке, или эшелонами, или резервов, выстроенных в колонны. Я только имел в виду, что, когда кавалерия, предполагающая предпринять атаку, выстроена в линии одна за другой, вся масса будет приведена в замешательство, как только первая линия будет разбита и отвернет[43].

Для кавалерии в еще в большей мере, чем для пехоты, очень важен моральный дух. Острый глаз и хладнокровие командира, а также смекалка и храбрость солдата, будь то в столкновении или в сосредоточении, скорее будут средствами обеспечения победы, чем принятие того или иного построения. Однако, если принято хорошее построение и есть также вышеупомянутые преимущества, победа будет более реальной и ничто не сможет оправдать неудачное построение.

История войн между 1812 и 1815 годами возобновила старые споры по вопросу, будет ли регулярная кавалерия в конечном счете превосходить нерегулярную кавалерию, которая избегает всех серьезных столкновений, будет отступать со скоростью парфян и возвращаться на поле боя с той же скоростью, изматывая противника непрерывными стычками. Ллойд решил, что это не так, и несколько подвигов казаков, когда они вступали в бой с блестящей французской кавалерией, похоже, подтверждают его мнение. (Когда я говорю о блестящей французской кавалерии, я имею в виду ее отчаянную храбрость, а не безупречность действий, потому что она не может сравниться с русской или германской кавалерией ни в искусстве верховой езды, ни в организации, ни в уходе за лошадьми.) Нам ни в коем случае не следует делать вывод, что отряд легкой кавалерии, развернутый подобно стрелкам в цепи, может действовать столь же успешно, как казаки или другая нерегулярная кавалерия. Очевидно, что последние привыкли двигаться беспорядочной массой (знаменитая казачья лава. – Ред.), в то же время все они и каждый в отдельности неуклонно устремляются к общей цели. Самые опытные гусары никогда не смогут действовать в такой манере, которая инстинктивно присуща казакам, черкесам и туркам.

Опыт показывает, что атаки отрядов нерегулярной конницы могут привести к разгрому лучшей кавалерии частичными наскоками, но он также демонстрирует, что в обычных сражениях на нерегулярную конницу нельзя положиться в том, от чего может зависеть судьба войны. Такие атаки являются ценными дополнениями к атаке кавалерии в строю, но сами по себе они не приведут к решающим результатам.

Из вышесказанного мы узнали, что всегда лучше придать кавалерии организацию регулярных войск и снабдить всадников длинным холодным оружием, не пренебрегая, однако, стрелковым, и т. п. Ведь нерегулярная кавалерия вооружена и пистолетами, и пиками, и саблями.

Какая бы ни была принята система организации, несомненно, что многочисленная кавалерия, как регулярная, так и нерегулярная, должна иметь огромное влияние в придании событиям войны нужного направления. Она может вносить смятение в отдаленной части страны неприятеля, она может уничтожать его колонны, она может окружать его армию, подвергать большой опасности его коммуникации и нарушить согласованность его операций. Одним словом, применение конницы дает почти такие же результаты, как подъем на борьбу народных масс, что создает проблемы на фронте, флангах и в тылу армии, оставляя полководца в состоянии полной неопределенности в своих расчетах.

Следовательно, хорошей будет любая система организации, которая обеспечивает огромное увеличение кавалерии во время войны за счет привлечения ополчения, потому что из ополчения можно подготовить много хороших регулярных эскадронов отличных партизан. Такие ополчения, конечно, не будут обладать всеми качествами тех воинственных кочевых племен, которые всю жизнь проводят в седле и как будто рождены, чтобы стать военными кавалеристами. Но они могли бы в какой-то мере занять их место. В этом отношении Россия выглядит намного лучше, чем кто-либо из ее соседей, как с учетом количества и качества ее наездников на Дону, так и характера и иррегулярного ополчения, которое она может выставить на поле боя за очень короткий срок.

Двадцать лет назад в главе XXXV «Трактата о великих военных операциях», когда я писал о данном предмете, сделал следующие замечания:

«Огромные преимущества казаков русской армии неоценимы. Эти легкие отряды, которые незначительны в потрясении большой битвы (за исключением атаки флангов), ужасны в преследовании и позиционной войне. Они являются самым грозным препятствием для осуществления планов полководца, потому что он никогда не может быть уверенным в доставке и выполнении его приказов, его колонны всегда в опасности, его операции неопределенны. Если у армии всего несколько полков из этих полурегулярных кавалеристов, их истинная ценность еще неизвестна, но когда их число возрастает до пятнадцати или двадцати тысяч, их польза полностью признается, особенно в стране, где население им не враждебно.