– Ну, например, что Светлана Тузова была счастливой и жизнерадостной девушкой. – Оперативник положил руку ему на плечо. – Вдвойне счастливой, потому что буквально за день до смерти собиралась замуж за одного прохиндея…

– Можно полегче на поворотах? – нахмурился Максим.

– А как еще назвать молодого человека, который живет с одной, а в ЗАГС идет совсем с другой?

– Это вас не касается!

– Ошибаетесь! – Теперь рыжий опер положил обе руки на плечи Танковану и даже легонько его встряхнул. – Еще как касается. Потому что если молодая девушка, у которой нет ни малейшей причины быть обиженной на жизнь, вдруг неожиданно сводит с ней счеты, то, значит, ее умышленно подтолкнули к этому шагу.

Максим попытался вскочить со стула, но Блатов его удержал.

– А это – статья, – невозмутимо продолжал он. – Называется «доведение до самоубийства».

– Как это на вас похоже! – воскликнул Танкован. – Дежурная статья, как рояль в кустах! – Он раздраженно дернул плечом, желая сбросить руку бесцеремонного опера. – Работать надо, граждане милиционеры! Разбираться, искать, думать, наконец.

– Оговорка по Фрейду! – обрадовался Блатов. – В обращении уже не «товарищ», а «гражданин»!

– Вот-вот, – угрюмо кивнул Максим. – Оговорки в ход идут! Фрейд, Станиславский, Ломброзо… А думать, анализировать, искать улики, мотивы – это для вас слишком сложно.

– Ну почему же, – не сдавался опер. – Уверен: найдутся и улики, и мотивы.

– Дима, сядь! – досадливо махнул рукой следователь. – Не мельтеши. Господин Танкован хочет обстоятельного разговора – и он его получит.

Блатов неохотно отпустил свою жертву.

– Получит-получит, – подтвердил он. – По полной программе.

– Вам даже в голову не пришло, – пробормотал Максим, одернув на плече рубашку, – что случившееся несчастье, возможно, никакое не самоубийство.

– Опаньки! – хлопнул в ладоши рыжий. – Теплее, теплее, гражданин Танкован…

– Да, не самоубийство, – смерив его презрительным взглядом, продолжал тот. – А несчастный случай.

– Неосторожное обращение с оружием? – уточнил Пал Палыч.

– Вот именно. – Максим вскинул руки. – Игры с заряженным пистолетом.

– Весело, – оценил гипотезу следователь. – То есть получается так: девятнадцатилетняя девочка в комнате общежития перезаряжала свой табельный «Вальтер» и по неосторожности, а может, из любопытства сунула ствол себе в рот и нажала курок?

Блатов засмеялся, одобряя шутку.

– Нет. – Танкован поджал губы. – Понимаете… У Светки… то есть у Светланы Тузовой была одна особенность… – Он замялся. – Ну… это из интимной области… Словом, она обожала, когда во время секса ей угрожали оружием.

– Оргазм под дулом миномета! Зачатие в бомболюке! Камасутра в торпедном отсеке! – ерничал Блатов. – И это будущий инженер-физик! Хорошо, что не учитель начальных классов.

– У нее уже нет будущего, – сурово напомнил Пал Палыч. – Ни инженерного, ни учительского. – Он опять повернулся к Максиму: – Вы имеете в виду имитацию изнасилования?

– Не совсем. Просто приставленный ко лбу пистолет ей почему-то доставлял дополнительное удовольствие. – Танкован смущенно кашлянул. – Ну, игрушечный, разумеется… Она представляла, что он – настоящий, и визжала от восторга.

– Ну и? – следователь вопросительно поднял брови.

– Ну и… может быть… ей захотелось поэкспериментировать…

– …и она приобрела в секс-шопе боевой наган, – подхватил Блатов. – Взяла его, пардон, в рот и… сымитировала семяизвержение.

Пал Палыч хлопнул ладонью по столу.

– Дима! Ты можешь хоть минуту не ерничать?

Тот шутовски вскинул руки:

– Только минуту.

– Видите ли, – следователь откинулся на стуле, – в случае сексуальной игры с настоящим оружием у Светланы Тузовой должен был быть… ммм… партнер.

– Наверное, – пожал плечами Максим.

– Иными словами, вы, как само собой разумеющееся, допускаете, что у вашей невесты был любовник?

– Нет, ну… Я не знаю… – Танкован стушевался. – Не думаю…

– Значит, это были вы? – простодушно спросил Пал Палыч.

– Я был дома! – рявкнул Максим. – В другом конце города.

– Кто это может подтвердить?

– Убийство по неосторожности, – не выдержал рыжий оперативник, – это уже иная статья. Ну и незаконный оборот оружия – как уж водится.

– Так… – Танкован потер колени, бросив на Блатова ненавидящий взгляд. – Я отзываю свою версию. Она несостоятельна.

– Отчего же? – удивился следователь.

– Если бы Светка развлекалась, то была бы голая, а судя по фотографиям, она погибла в одежде.

– Да, – сокрушенно подтвердил опер. – Версия никуда не годится. Возвращаемся к первой статье.

Дверь распахнулась, и в кабинет прошмыгнул молодой человек в сером пиджаке и джинсах. Он положил перед следователем папку с бумагами и, наклонившись, что-то сказал ему на ухо.

– Здесь все? – осведомился тот, ткнув пальцем в бумаги. – И сопроводиловка из Сыроярска?

– Из Сырого Яра, – вполголоса поправил молодой человек.

Услышав название города, Максим насторожился. Рыжий оперативник бросил на него победный взгляд.

– Хорошо, – кивнул следователь. – Ступай, Миша.

Когда за Мишей закрылась дверь, он деловито потер руки и выложил на стол несколько листов из папки.

– Ну что ж, Максим Семенович, теперь можно обстоятельно поговорить.

Блатов придвинул стул поближе, оседлал его, вцепившись в спинку и предвкушая интересную развязку.

– Вы оказались правы, – развел руками Пал Палыч. – Это действительно не самоубийство.

Танкован внимательно слушал.

– Это убийство. – Следователь эффектно щелкнул пальцами. – Вашу невесту застрелили.

Максим открыл рот.

– Выстрел произведен после того, как… – следователь склонился над бумагами, – Тузову несколько раз ударили тяжелым предметом (вероятно, рукояткой пистолета) в голову и грудь. У нее сломано ребро, а в височной области хорошо видны следы гематомы. Потерпевшая уже лежала на полу, головой к плинтусу, когда ей сунули в рот ствол (сломав при этом передние зубы) и спустили курок. После чего в руку уже мертвой Тузовой вложили оружие (дактильность слабая), чтобы имитировать самоубийство.

– Что вы на это скажете? – не выдержал Блатов. – Отвечать быстро, не пряча глаза!

– Да пошел ты! – огрызнулся Танкован.

– Я-то пойду, – заверил его оперативник. – В суд за санкцией и в отдел – за наручниками.