медленно работаете, граждане чекисты, преступно медленно. Запросы, командировки, архивы... а результатов нет! Раньше ваши много шустрее были.

– ЧК упразднили 6 февраля 1922 года, – я мысленно улыбнулся, припомнив разговор с Петром Якиром, который случился словно в другой жизни.

– Суть ваша волчья осталась! – Гинзбург едва не сорвался на крик. – Никуда эта ваша ЧК не делась, только называетесь сейчас по-другому.

– У тебя какие-то личные счеты к нашему ведомству? – холодно спросил я. – А то я знал таких, с личными счетами. Только к оплате они их предъявляли сразу всему Советскому Союзу.

Гинзбург хотел что-то сказать, но осекся, отвел глаза и пробормотал:

– Я никому не предъявляю счета, я сам могу за всё заплатить.

– Как этому Уцику-Мохову? – я кивнул на «люгер».

– В том числе, – сказал он твердо.

Я мысленно вздохнул. Гинзбург поставил меня буквально врастяжку. Ещё в Лепеле я думал тихо убрать его фамилию из составленного нами с Андреем списка – просто для того, чтобы он не светился в этом деле. Но тогда я был уверен, что лесника убила сама Тонька или кто-то из её знакомых, её мужа я в расчет не брал, хотя, конечно, смена имен и фамилий наводила на тревожные мысли. Но оба Гинзбурга остались в списке, а на мне повисла неприятная обязанность сообщить матери Орехова, что её мимолетный любовник военного времени жив и здоров, просто живет в другой семье и под другим именем. При этом я не знал, во что выльется вся эта история. Формально я не мог быть виноват в том, кем был мой отец. Но неформально с таким пятном в биографии мне действительно стоило родиться в рубашке, чтобы просто остаться в Комитете. И никакой перевод «Позови меня с собой» на украинский язык не поможет мне отмыться. Скорее всего, когда эта история закончится, моя временная командировка превратится в постоянное назначение, и я до конца времен буду подтирать диссидентские сопли за начальником Сумского управления КГБ, кем бы он ни был, и прогонять новичков через слежку за недодиссидентом Солдатенко.

«Надо, кстати, уточнить у Сухонина, с каким результатом прошел этот тест Макухин-младший», – вяло подумал я и сам испугался этой мысли. Я слишком вжился в неспешную жизнь областного города Сумы.

– А ты его как нашел? Он вроде неплохо спрятался и не высовывался особо, – спросил я, хорошо понимая, что это был бессмысленный вопрос.

Но мне нужно было время, чтобы хоть немного привыкнуть к ситуации.

– Это было не слишком сложно, – он снова усмехнулся. – Даже у таких нелюдей имеется в душе немного сентиментальности. У него мать жила под Брянском, а её соседи были моими хорошими друзьями... пришлось постараться, но это тоже не сложно, если уметь ладить с людьми. Я умею. Так вот, его мать недавно умерла, и он не удержался, приехал на похороны. Я тоже приехал. Думал, прямо там и завалю его, но он шустрый оказался, пришлось вести его до самых Ромн.

– Что же он такого натворил, что ты через столько лет сам пошел стрелять, а не сообщил в компетентные органы?

Гинзбург посмотрел на меня с вселенской тоской.

– Ты, сынок, когда-нибудь умирал три дня подряд? А смотрел, как твои друзья умирают три дня подряд?

Я покачал головой – мол, не было такого, хотя мог бы сказать пару слов относительно методов лечения пневмонии, которая появляется после заражения абсолютно новым вирусом, выведенным с использованием последних достижений науки.

– Разумеется, нет.