впервые обнаружил меня на месте преступления, он считает, что нездоровая одержимость Грейсона своим психологом — это то, что одновременно сохраняет мне жизнь и подвергает величайшей опасности.

Да. Есть вещи похуже смерти. Грейсон истязал меня и оставил в живых. Нельсона это смущало больше всего.

На этом спор заканчивается, и я берусь за дверную ручку.

— Опасные серийные убийцы — моя специальность, агент Нельсон. — Я открываю дверь. — Спасибо за ваши усилия, но я могу позаботиться о себе.

Я выскакиваю из внедорожника и закрываю дверь, прежде чем он успевает снова выплеснуть на меня свои чувства. Прямо сейчас я не могу справиться с тревогой из-за обыска в офисе и из-за того, что он окажется серийным убийцей, за которым должен охотиться.

И Фостер, и Нельсон были в моем поле зрения несколько месяцев, и я не подозревала ни одного из них. В глубине души я начинаю сомневаться в своих способностях, но я должна снова взять все в свои руки.

Я должна быть доктором Лондон Нобл.

Я бросаюсь к боковому входу в больницу, уворачиваясь от пары слоняющихся репортеров. Я слишком встревожена и не смогу справиться со СМИ. Автоматические двери со свистом открываются, и отчетливый запах антисептика ударяет в нос, когда прохладный воздух обдувает лицо. Пока я иду к стойке регистрации, кожу покалывает от стоящей в воздухе стерильности.

Я не сомневаюсь, что мне придется использовать свое влияние, чтобы посетить детектива. Я готовлюсь к битве, но когда администратор смотрит на меня, ее ярко-зеленые глаза расширяются.

— Я доктор Лондон Нобл и…

— Доктор Нобл? — Повторяет она.

— Да… — Осторожно подтверждаю я.

Она поворачивается к монитору и печатает.

— Вы в списке одобренных посетителей Маршалла Фостера. — Она смотрит на меня. — На самом деле, вы единственная, кто значится в этом списке.

От удивления я приподнимаю брови.

— Он принимает посетителей?

— Да, — отвечает она, нажимая кнопку на клавиатуре. Дверь справа от меня с жужжанием открывается. — Поверните налево, он будет во второй палате справа.

— Спасибо.

Прежде чем перейти в отделение скорой помощи, я замечаю, как в здание заходит агент Нельсон. На короткое время мы встречаемся взглядами, затем я ухожу.

Я знаю, что в его голове крутится тот факт, что Грейсон использовал меня, чтобы сбежать из больницы. Я прохожу мимо нескольких агентов в коридоре, их взгляды были нацелены на меня. Возможно, тирада Нельсона о защите была лишь уловкой. Может, он рассчитывает на появление Грейсона.

А может, я параноик. Или тешу себя надеждой.

Я нахожу палату Фостера и стучу один раз перед тем, как войти.

Одна его рука в гипсе, а под глазами пурпурные синяки. Я перестаю считать количество синяков по мере приближения. Его налитый кровью взгляд фокусируется на мне.

— Он сделал это с вами. — Это не вопрос, но мне почему-то нужно подтверждение.

Фостер согласно кряхтит. Затем он кивает на пластиковый стаканчик с соломинкой на подносе рядом с каталкой.

Я закатываю глаза и беру воду.

— Я вам не медсестра. — Но все-таки позволяю ему сделать пару глотков, прежде чем поставить стаканчик обратно на поднос. — Зачем вы следили за моим офисом? Следили за мной?

Фостер прочищает горло.

— Я знал, что он вернется за тобой. Это был всего лишь вопрос времени.

Я кладу руки на бедра.

— Что ж, вы это доказали. Для всего мира. Вы читали последние новости?

— Меня не волнует, что говорят эти засранцы.

Я достаю телефон и открываю интернет.

— Полицейский из маленького городка напал на серийного убийцу и выжил. — Заголовок звучит как статья о герое войны, но в ней самой над Фостером подтрунивают. Типичный Барни Файф14, пытающийся в одиночку преследовать одного из самых опасных преступников вне закона.

— Детектив Маршалл Фостер из полицейского управления Нью-Касла был обнаружен сегодня рано утром возле безымянной могилы на кладбище у шоссе девяносто пять, — зачитываю я вслух. Безымянная могила — уже похоже на Грейсона. — У детектива забрали оружие и мобильный телефон, его рука была сломана, сам он получил множественные травмы. Он был найден прикованным наручниками к арматурному пруту надгробия, и находился в состоянии шока к тому времени, когда власти прибыли на место происшествия. Фостер был обезвожен и бредил об Ангеле Мэна и его следующей жертве.

Я отрываю взгляд от телефона.

— Какая следующая жертва?

Его суровый взгляд пронзает меня.

— Ты.

Я кладу телефон в карман, скрещиваю руки. Я не уверена, является ли его заявление признаком беспокойства или угрозой. В статье также говорилось, что Фостер был временно отстранен от службы, и действовал самостоятельно, отслеживая Грейсона по всей стране. Он пострадал от серьезного стресса, и у него нет семьи. Если бы он был моим пациентом, я бы решила, что он сбрендил и утратил связь с реальностью.

Срыв может сделать его способным не только на преследование — он может быть опасен. Для себя и других. Будет ли поспешно сказать, что человек, посвятивший большую часть своей жизни соблюдению закона, внезапно — словно кто-то переключил рубильник — начинает убивать?

Может, я предвзята, но лично я считаю, что мы должны бояться больше всего людей, которым поручено соблюдать закон и защищать нас.

— Не беспокойтесь обо мне, — говорю я, предлагая ему еще воды. — Меня хорошо защищают, детектив.

Он качает головой в ответ на мое предложение.

— Но не прошлой ночью, Лондон. Когда Салливан был внутри твоего офиса. Он не ворвался к тебе, что наводит меня на мысль, что, что бы он ни делал, это еще хуже.

Я поставила стаканчик. Фостер никогда не обращался ко мне так неформально. Не по имени. Я изучаю его, ища хоть какие-нибудь признаки тактики Макиавелли. Детектив гораздо хитрее, чем кажется, но он недостаточно проницателен, чтобы быть мастером манипуляции.

И он чертовски серьезен.

Что бы ни случилось между Грейсоном и Фостером, детектив верит в мою невиновность.

— Я думала, это ты громче всех будешь кричать, что я в сговоре с Грейсоном. Что у нас было какое-то тайное воссоединение. С целью… — Я машу рукой. — Погубить всех.

Он усмехается.

— Это просто тактика. Чтобы рассердить тебя в надежде, что ты проболтаешься о чем-нибудь федералам.

Я медленно киваю. Верно. Должно быть, прошлой ночью Грейсон чертовски сильно его взбесил. Я осматриваю его гипс.

— Как вы сломали руку?

— Он ее сломал. — Его здоровая рука сжимается в кулак. — Я не знаю, почему Салливан был там, но я знал, что он будет. Он еще с тобой не закончил. Ты в опасности. Тебе нужно уезжать, Лондон. Спрячься, пока его не поймают или не убьют.