Не встречая вооруженного противодействия, войска округа (фронта) действовали вполне слаженно и четко.

Оперсводка № 01 штаба 23-й армии сообщает, что уже к 19:40 22 июня стрелковые корпуса армии (19 СК и 5 °CК) «заняли район прикрытия согласно плана» (198). В 22:00 22 июня подписана Оперсводка № 01 штаба Северного фронта: «Войска Северного фронта занимают свои районы [по] плану прикрытия и приступили отмобилизованию по МП‑41 (мобилизационный план 41-го года. – М.С.)… 1 тд следует по ж/д на ст. Алакуртти, к 20:00 прибыло два эшелона… Полуостров Ханко. Части боевой готовности. Семьи военнослужащих эвакуируются 22 июня 18:00 теплоходом «Иосиф Сталин»… Нарушения границы наземными частями в течение дня на фронте 7-й и 23-й Армии не отмечалось» (199).

В тот же день, 22 июня, пришли в движение и главные ударные соединения Северного фронта: 1-й и 10-й мехкорпуса. Первый по счету боевой приказ (без номера, написан от руки) командир 10 МК генерал-майора И.Г. Лазарев отдал в 8:50 22 июня: «Поднять части и привести в боевую готовность. Быть готовым к выступлению» (200). Следующий приказ того же дня (без номера и без указания точного времени): «После истечения срока боеготовности частей в ночь на 23.6.41. подготовиться к выступлению. Ориентировочно район к-ха [кирха] Хейниоки» (201). Странно, но этот приказ еще содержал указание «Огнеприпасы на руки не выдавать».

Но уже в 23:10 22 июня командир корпуса приказал «укомплектовать боевые машины положенными боеприпасами. Стрелкам выдать на руки».

К вечеру 23 июня соединения 10 МК (21-я и 24-я танковые дивизии, 198-я моторизованная дивизия) вышли из пунктов предвоенной дислокации и сосредоточились на южных окраинах Ленинграда. В ночь с 23 на 24 июня огромный, грохочущий и изрядно дымящий «железный поток» 10-го мехкорпуса (по состоянию на 1 июня 1941 г. в корпусе числилось 469 исправных танков, 86 бронемашин, 34 гусеничных тягача, 1090 автомашин, 450 мотоциклов) прошел через Ленинград на север, в сторону Выборга (202). Дивизии корпуса имели задачу выйти в район ст. Кямяря, п. Хейниоки, п. Муола, ст. Тали.

В штаб 1-го мехкорпуса первое по счету Боевое распоряжение (б/н) поступило в 10:50 22 июня:

«Комвойсками приказал 3 тд и 163 мсд поднять и подготовить к выступлению. Время выступления и маршрут будет дан дополнительно» (203). В 14:15 22 июня командир корпуса генерал-майор М.Л. Чернявский отдал Боевое распоряжение № 1: «Командирам 3 тд, 163 мсд, 5 мцп (мотоциклетный полк). Подготовить части в полную боевую готовность. Части рассредоточить в укрытых местах своих лагерей и принять все меры охранения. Готовность к выступлению постоянная…» (204) Наконец, в 22:11 22 июня дивизии 1-го мехкорпуса получили приказ начать немедленно марш по маршруту Псков – Луга – Красногвардейск (Гатчина) и к утру 24 июня сосредоточиться в районе южных пригородов Ленинграда (Пушкин, Пулково). Все это вполне соответствовало всем известным предвоенным планам, согласно которым 1 МК как главный резерв командования фронта сосредотачивался южнее Ленинграда.

Однако внимательное знакомство с оригиналами документов позволяет обнаружить и нечто новое. Так, Боевой приказ (б/н) на выдвижение 163-й моторизованной дивизии, подписанный командиром 1 МК в 22–05 22 июня, напечатан на оборотной стороне топографической карты (205). Возможно, в штабе корпуса не нашлось на тот момент чистого листа писчей бумаги, а счет времени шел уже на часы и минуты. Для первого дня войны, начавшейся отнюдь не по планам советского командования, в этом ничего удивительного нет. Примечательно другое: в штабе мехкорпуса, дислоцированного в районе Пскова, «под рукой» оказалась не топографическая карта Псковской области, и не карта соседней Латвии, и даже не карта вражеской Германии, а топографическая карта… Финляндии. Этими картами 163 мд была обеспечена в избытке. На обратной стороне листов топографической карты южной Финляндии отпечатаны приказ о паролях и отзывах на 24 июня (206), распоряжение командира дивизии об усилении разведбата взводом танков «БТ‑5» от 24:00 24 июня (207), докладная записка об обстоятельствах аварии бронемашины «БА‑20» от 26 июня…

Нарушая хронологию изложения событий, сразу же отметим, что на фронт войны с «белофиннами» 163 мд так никогда и не попала. 30 июня 1941 г. в связи с катастрофической обстановкой, сложившейся в полосе Северо-Западного фронта после форсирования немцами Западной Двины (Даугавы), 1-й мехкорпус был из состава Северного фронта исключен и переброшен в новый (а фактически – старый, исходный) район Пскова – Острова, навстречу наступающим частям 4-й танковой группы вермахта. Для войны с немецко-фашистскими захватчиками на своей территории довоенные планы и довоенные карты уже не годились. Более того, они стали опасным «вещдоком». Поэтому 29 июня начальник оперативного отдела штаба Северного фронта генерал-майор Тихомиров отдает следующее распоряжение начальнику штаба 1-го мехкорпуса полковнику Лимаренко: «Имеющиеся в корпусе карты с собой не брать. Выслать одну машину 1,5 т за получением новых наборов карт» (208).

Получив это указание, полковник Лимаренко в 23:20 29 июня отдал следующий приказ своим подчиненным: «Немедленно в штаб корпуса командирам 3 тд и 163 мсд выслать по одной машине и по одному представителю для поездки в штаб Северного фронта для получения карт. Ранее полученные карты, все без исключения (подчеркнуто мной. – М.С.), подготовить к сдаче и сдать непосредственно на склад карт в Ленинграде» (209). Сдать «все без исключения» так и не удалось. Уже после фактического разгрома 163 мд 31 июля 1941 г. список оперативных дежурных по управлению 163 мд выполнен опять же на обороте карты Финляндии… (210)

Вернемся теперь в 23 июня 1941 г. Максимальная протяженность маршрута частей 1 МК на марше к Гатчине составляла 200–250 км. Для гусеничных машин (танков, артиллерийских тягачей) марш такой протяженности представляет большую и трудную задачу. Трудную, но вполне решаемую. Как выше уже было упомянуто, 56-й танковый корпус Манштейна прошел 300 км от границы до Даугавпилса (Двинска) за четыре дня. Примерно такой же по протяженности рейд совершил от границы до Даугавы и 41-й танковый корпус Рейнгардта. Причем немцы не просто маршировали, а (как все еще принято считать) «преодолевали ожесточенное сопротивление частей Красной Армии».

Соединения 1 МК (3-я танковая и 163 моторизованная дивизии), не встречая ни малейшего противодействия со стороны наземного или воздушного противника, вышли в район Красногвардейска (Гатчины) за двое суток, но с огромными «потерями». Сбор отставших на марше колесных и гусеничных машин продолжался еще несколько дней. Судя по Оперативной сводке № 7 штаба 3 тд, даже к 28 июня из 337 танков дивизии в исправном состоянии в районе сосредоточения находилось всего 255 единиц. Из 40 тяжелых трехбашенных танков «Т‑28» отстали на марше по причине «горения фрикционов» 17 машин (211). Лишь к 1:00 30 июня (Оперативная сводка № 11) число исправных танков выросло до 278 (212). Если у танков могли «сгореть фрикционы», то потери личного состава в ходе марша в глубочайшем тылу не имеют никакого объяснения.