Пи Эм растекся в смущенной улыбке, поставил стакан и принялся разрезать мясо, продолжая разглагольствовать:

– Ребенок – прекрасная новость, к тому же ничто не говорит о том, что он будет умственно… – Он снова одарил присутствующих градом покаянных улыбок. – А поскольку мало шансов, что Эрван еще жив, то… Нет, никак не могу поверить, что он занялся литературой… – Керсен-младший повернулся к Филиппу: – В молодости старший брат отдавал предпочтение спорту. Видели бы вы, как он прыгал с вершины маяка! Прыжок ангела! Я еще был совсем маленьким, но помню, как будто это происходило вчера. – Он посмотрел на Артюса, который слегка напрягся на другом конце стола: – Вы ведь засняли это на камеру, если мне не изменяет память? А-а, ну конечно, какой же я глупый! Вы наверняка избавились от пленки, чтобы она не напоминала вам об отсутствии любимого сына.

Он поднял нож, на котором виднелись красные капли.

– Отличная баранина, с кровью, верно, отец?

Старик взглянул на него с нескрываемой неприязнью, отодвинул тарелку и с трудом поднялся со стула.

– Ты меня утомляешь, Пьер-Мари!

Армель поспешила на помощь свекру, стрельнув в мужа глазами. Тот сделал вид, что сожалеет о неудачной шутке.

– Вечный конфликт поколений… Вам ведь это тоже знакомо? – обратился он к Филиппу и Ронану. И, не дождавшись ответа, сменил тему: – Вы успели подумать об имени для малыша?

Ронан открыл рот, собираясь заметить, что это, пожалуй, рановато, но Пи Эм его опередил:

– Если родится мальчик, по традиции семьи Керсен он должен носить имя Эрван.

Он покосился на отца, поддерживаемого снохой, который при этих словах отстранился от Армель и в одиночестве покинул комнату.

Перехватив гневный взгляд жены, Пьер-Мари нахмурил брови:

– Ну и?… Я опять что-то не так сказал?

Армель предпочла не отвечать.

– Прекрасно, тогда я буду молчать как рыба.

Несколько минут в столовой слышался только стук вилок и ножей. Внезапно к нему добавился глухой звук, словно кто-то упал.

– Это в комнате отца! – воскликнула Армель. Все поспешили туда.

Старик, рассерженный колкостями сына, решил прилечь. Когда он поставил к углу кровати трость, взгляд его задержался на фотографии в рамке, прислоненной к графину с водой. Зрачки его расширились, костлявые руки схватили рамку и с силой вцепились в деревянную основу.

На фото Риан, опираясь на плечо Артюса, широко улыбался в объектив. Старик, смертельно побледнев, лишился чувств.

Ферсен столкнулся нос к носу с Мари, когда выходил из здания жандармерии. Не ожидая увидеть ее так скоро, он растерялся, возненавидя себя за это.

– Я думал, ты уже отправилась в свадебное путешествие, – холодно заметил он.

– Послушай, Люка, неужели ты думаешь, будто…

– Что думаю? Что вы вместе провели ночь? Тем не менее я действительно так думаю. Впрочем, тебе незачем оправдываться.

– Ты ведь сам не веришь в то, что говоришь!

– Прости, у меня много работы.

И он сел в автомобиль. В тот момент, когда он тронулся с места, Мари открыла дверь и вихрем ворвалась в его машину. Он бросил на нее свирепый взгляд, который она предпочла не заметить. Автомобиль помчался. Несколько минут они ехали в напряженном молчании. Невыносимом. Люка не выдержал первым.

– Предполагаю, ты все-таки выйдешь замуж за героя дня, – произнес он, делая упор на последних словах.

Машина свернула в аллею, ведущую к замку.

Она искоса взглянула на него, но он не спускал глаз с дороги.

– Я связана словом, – коротко ответила она.

Ферсен машинально кивнул жандармам, охранявшим главный вход, и остановился во дворе неподалеку от сторожевой будки.

– Из-за данного когда-то слова ты готова испортить себе жизнь?

– Ты не сможешь этого понять.

– Предоставляю это тебе.

– Он и я… Это долгая история. Я не могу лишить его второго шанса.

Люка вылез из машины и посмотрел в глаза Мари.

– Уж по крайней мере этот шанс у него не второй, а третий или четвертый. Заметь, когда любишь, подсчетами не занимаешься, – добавил он, захлопывая дверцу.

Вместо ответа она хлопнула своей, и ее каблучки застучали по вымощенному камнем двору замка. Жандармы, наблюдавшие из будки за входной дверью, видели, как Ферсен, догнав Мари, схватил ее за руку.

– Не понимаю, как можно строить жизнь с этим лгуном и трусом! Да еще и самозванцем! Так спешил к тебе, что не нашел времени побриться! Впрочем… я – идиот! Должно быть, он не предполагал, что соберется столько репортеров, иначе обязательно бы побрился!

Она рассердилась на Ферсена, что тот озвучил ее собственные мысли.

– В любом случае с тобой у нас ничего бы не вышло! – крикнула она ему, вырывая руку.

– Успокойся! – рассмеялся Люка. – Надеюсь, ты не рассчитывала, что я предложу тебе руку и сердце?

– Не волнуйся. Тем более что нас ничто не связывает.

– Если не считать секса.

Она покраснела от ярости и прибавила шагу.

– Верно, – решила она согласиться. – Мы неплохо пропели время.

– Добавим, что других развлечений в этой дыре еще нужно поискать.

Развлечений! Глаза ее вспыхнули.

– Ты нашел подходящее слово – я тоже так думаю.

– Если захочешь покончить с расследованием и посвятить себя целиком будущему мужу, я отлично тебя пойму.

– Было бы здорово, – в тон ему ответила Мари. – Только раз уж я за что-то берусь, то довожу до конца, я тебе говорила.

– Прекрасно!

И он с силой дернул шнурок звонка.

Все с тем же неподвижным, словно обращенным внутрь, Взглядом и бесцветными губами Артюс сидел в поставленном возле окна кресле. Наклонившись над ним, Пи Эм вполголоса подбадривал его:

– Держитесь, отец. Будет обидно, если вы нас покинете до встречи с нашим дорогим Эрваном.

Старик не отвечал, но суставы пальцев, вцепившихся в подлокотники, еще больше побелели – знак того, что он все понимал.

Сын повернулся к двери, догадавшись, что приближаются Мари и Ферсен в сопровождении Армель.

– Полиция уже здесь, отец. Теперь все будет в порядке.

Изобразив беспокойство, Пи Эм покачал головой, обращаясь к вошедшим:

– Он не произнес ни слова. Хотя я не сомневаюсь, что он меня слышит.

Мари взяла фотографию, которую ей протянула Армель, вздрогнула, увидев, кто на ней изображен, и передала ее Ферсену.

– У меня была точно такая же реакция, Мари, – пробормотала Армель. – Немыслимо! Мы никогда не фотографировали Риана вместе с отцом.