– Что вы здесь делаете, почти раздетая? – спросил он недовольно.

Армель машинально запахнула пеньюар и скрестила руки на тощей груди.

– А вам следовало бы сейчас спать, а не просматривать старые фильмы, – возразила она кислым тоном. – Кстати, откуда он взялся? Я думала, вы уничтожили все, что могло напоминать вам об Эрване.

Старик смерил ее ледяным взглядом и ушел к себе, не удостоив ответом. Он двинулся к комнате сына и распахнул дверь. Пьер-Мари, удобно устроившись в кровати, читал книгу. У него брови поползли вверх.

– Что случилось, отец?

Старик обежал глазами комнату и с подозрением на него посмотрел:

– Почему не спишь?

– По вине Риана… то есть Эрвана, – ответил он с усмешкой, показывая обложку романа «Говорящие камни». – Невозможно оторваться. Дам вам почитать, когда закончу.

Отец скривился и вышел не прощаясь. Пи Эм перевернул книгу и широко улыбнулся Риану, чье фото украшало заднюю сторону суперобложки.

– Ты прав, старший брат. Так гораздо интереснее – стоит помучить старика как можно дольше.

Вернувшись к себе в комнату, Артюс внимательно осмотрел и ее, словно ждал появления призрака, который мог вновь напомнить ему о прошлом.

Все было спокойно, кроме привычного завывания ветра за окном. Однако он закрыл дверь на ключ. Хлопнула ставня. Нервы старика были взвинчены до предела. Он повернулся к окну. Зрачки его расширились.

За стеклом, паря в воздухе, на него смотрели два больших зеленых глаза. Через секунду он уже мог разглядеть бледное лицо, развевающиеся на ветру длинные темные волосы, окровавленную шею.

Потом призрак исчез.

Изо рта старика вырвался беззвучный крик. Он стал задыхаться. Едва дыша, с грудью, сдавленной железным корсетом, он тяжело подошел к столику, пошарил в ящике, уронил несколько таблеток, прежде чем ему удалось втолкнуть одну в сжатые челюсти, схватил графин, налил полный стакан воды и жадно выпил.

Успокоительное подействует через несколько минут, освободив его от этого кошмара. Узловатые пальцы вцепились в пробку графина и тут же уронили ее. Старика парализовал ужас. На белой простыне лежал старинный кинжал Эрвана-Мари, берегового разбойника. На лезвии виднелись свежие пятна крови. Старик упал на колени возле кровати и зарыдал.

Мари не проспала и часа, как ее снова разбудил уже ставший привычным ночной кошмар, который не давал ей передышки все последнее время. Вчерашний вечер оставил у нее ощущение чудовищной неразберихи. Всю ночь в голове крутились варианты ее дальнейшего поведения.

На рассвете она пришла к выводу, что лучше отложить решение на более позднее время. Все покажется ей в другом свете, когда она освободится от преследующих ее демонов, сказала она себе, прекрасно понимая, что это просто попытка уйти в сторону.

В жандармерию Мари явилась раньше положенного времени. Она поприветствовала Анник, которая сразу заметила синяки под глазами и осунувшееся лицо, но ничего не сказала.

– Хотите кофе?

Мари кивнула, не остановившись.

– Подождите, я сейчас открою в кабинете ставни.

Она махнула рукой, мол, сделаю все сама. Направившись к окну, Мари налетела на стоявшую посреди кабинета раскладушку и свалилась прямо на ее хозяина, чей голый торс торчал из-под одеяла цвета хаки, которое предназначалось для задержанных.

Люка, тут же пробудившийся, нахмурил брови, увидев ее лицо в нескольких сантиметрах от своего. Мари попыталась встать, но сделала это слишком резко, одна из опор раскладушки подогнулась, и она снова всем телом упала на Ферсена.

– Дважды на меня свалиться – это уже провокация! – прошептал он, заключая ее в объятия. Он замер и произнес, не отрывая от нее взгляда: – Нет, не его ты любишь!

Мари закрыла глаза.

– Ну-ка посмотри на меня и посмей отрицать.

Она медленно подняла веки, и на него хлынула зеленая волна света. Сердце его чуть не вырвалось из груди. Взгляд Мари, напряженный, безбрежный, полный нежности, сказал ему главное: она его любит.

Люка обхватил ладонями ее лицо, его губы скользнули к ее губам, дрожащим и повлажневшим, слившись с ними. И этот поцелуй мгновенно прогнал демонов, которые осаждали Мари и днем, и ночью.

Не отрываясь от ее рта, Люка одну за другой расстегнул пуговицы блузки и спрятал лицо у Мари на груди. В этот момент в кабинет вошла Анник с чашкой кофе в руке.

Посмотрев на влюбленных, которые отпрянули друг от друга, она преспокойно поставила чашку на стол.

– Пойду принесу вторую. – Уходя, она обернулась. – На автоответчике было сообщение из больницы, – сказала она, старательно отводя глаза в сторону, пока Мари застегивала блузку, а Люка искал рубашку, брошенную на стул. – Пьеррик Ле Биан вышел из комы. Теперь с ним можно говорить. Я рада. Очень рада.

Ферсена позабавил ее энтузиазм.

– Рады за Пьеррика?

– Да. И за него тоже.

* * *

С мостика шхуны Кристиан наблюдал за Мари, выпрыгнувшей из полицейской машины и направившейся к парому в сопровождении Ферсена.

Что ее остановило? Сила его взгляда и безмолвный зов, которым он был полон? Так или иначе, Мари обернулась, наклонившись к своему спутнику, и шепнула ему несколько слов, после чего подошла к жениху.

Кристиан смотрел, как она приближается. Любовался гордой осанкой, матовой кожей, большими зелеными глазами, полными, красиво очерченными губами, округлой грудью, литыми икрами. Холщовый мешок, надетый на нее, и тот бы подчеркнул чувственные линии ее тела.

И его охватило страстное желание обладать ею.

Если Мари поднимется на шхуну, он затащит ее в каюту, опрокинет на палубу и овладеет ею тут же.

Но она не поднялась.

– Мне нужно ненадолго в Брест, вернусь к вечеру, – сказала она ему, стоя на мостках. – Тогда и поговорим, если ты, конечно, не против.

Напряжение Кристиана спало, черты лица разгладились. Возможно, она скажет, что еще не все между ними потеряно? Он спрыгнул на берег и встал рядом.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Мари, – проговорил он.

Синие глаза запали, темные полукружия придавали им скорбный вид. Сердце Мари сжалось.

– Вечером увидимся, – пообещала она.

– Я уже начинаю ждать.

Раздался сигнал парома. Мари улыбнулась напоследок и поспешила к трапу.

Он долго провожал ее глазами, увидел, как она поравнялась с ненавистным Ферсеном, ожидавшим ее у начала трапа, как поднялась вместе с ним на борт. «Настоящая парочка», – подумал он. И в этот миг у него родилось желание его убить.

Мари очень обрадовалась, что скоро встретится с Пьерриком. Парень был настолько прост и по-детски непосредствен, что уж за него-то Мари была спокойна – он не обернется к ней своей темной стороной, не изменится. С детства она испытывала нежность к этому здоровенному малому, которого часто видела возле менгиров.