– Мы можем стоять здесь весь день, споря о том, коровы какой породы самые умные, – говорит мистер Ниари, – и не приблизимся к Небесам. Так или иначе, мою Клару типичной голштинкой считать нельзя, в том смысле, что она была умной. Не такой умной, как вы и я, возможно, даже не такой, как эта собака, – он указывает на Желтого Бока, – но одной из тех, кто утром ведет остальных из коровника на пастбище, а вечером – обратно.

– Линкольнширские красные – умные коровы, – говорит приземистая, курящая трубку женщина, волосы которой собраны в два конских хвоста, перевязанные желтыми ленточками.

Мистер Ниари бросает на эту достаточно грозную даму нетерпеливый взгляд.

– Тем не менее этих инопланетян линкольнширские красные не заинтересовали, не так ли? Они прилетели сюда и взяли Клару… и мое мнение – они знали, что она самая умная корова на поле. В общем, их корабль, напоминающий вращающуюся юлу из жидкого металла, завис над Кларой, а она стояла аккурат там, где сейчас стою я.

Большинство собравшихся вокруг людей вскинули глаза к небу, одни – со страхом, другие – с благоговейным трепетом.

Молодая женщина, такая же бледная, как молоко Клары с низким содержанием жира, спросила:

– Их появление сопровождалось каким-то звуком? Над лугом летела какая-то мелодия?

– Если вы спрашиваете, играл ли я или они на органе, как в кино, то нет, мэм. Ее забрали в полной тишине. Из корабля вырвался красный луч, словно вспыхнул прожектор, но это был левитационный луч. Клара поднялась с земли в колонне красного света диаметром в двенадцать футов.

– Большой, однако, левитационный луч! – воскликнул длинноволосый молодой человек в джинсах и футболке с надписью «ФРОДО ЖИВ».

– Моя старушка успела лишь раз что-то жалобно промычать, – говорит мистер Ниари, – и поднялась вверх, не протестуя, медленно поворачиваясь, покачиваясь, словно весила не больше пушинки. – Он пристально смотрит на курящую трубку женщину с конскими хвостами. – Будь она линкольнширской красной, наверняка бы начала лягаться, дергаться и задохнулась бы, подавившись собственной жвачкой.

Прежде чем ответить, женщина выпустила струю дыма.

– Жвачное животное просто не может задохнуться, подавившись жвачкой.

– Обычно не может, согласен, – кивает мистер Ниари, – но когда вы толкуете о таких псевдоумных коровах, как линкольнширские красные, меня не удивит любая их глупость.

Слушая эти разговоры, Кертис многое узнает о коровах, правда, не может понять, о чем, собственно, идет речь.

– А зачем им понадобилась корова? – спрашивает молодой человек, верящий, что Фродо жив.

– Молоко, – предполагает бледнолицая молодая женщина. – Возможно, на их планете разразилась экологическая катастрофа, вызванная исключительно природными причинами, сопровождающаяся разрывами биологической цепочки.

– Нет-нет, они находятся на достаточно высоком уровне развития, чтобы клонировать представителей своего животного мира, – возражает мужчина профессорского типа, с трубкой больших размеров, чем у курящей женщины. – Каким бы ни был их эквивалент коровы, они бы воссоздали свои стада именно таким способом. И не стали бы привозить к себе инопланетных животных.

– Может, они просто проголодались и захотели отведать хороший чизбургер, – вносит новую идею мужчина с красным лицом, который в одной руке держит банку с пивом, а во второй – недоеденный хот-дог.

Некоторые смеются. А вот бледнолицая женщина, достойный кандидат на роль умирающий героини, обижается, и ее яростный взгляд стирает улыбку с лица мужчины.

– Если они могут путешествовать по Галактике, значит, они – высокоразвитые существа, а следовательно, вегетарианцы.

Вспомнив свои навыки общения, в дискуссию вступает Кертис:

– Или они могут использовать корову в качестве животного-хозяина для создания биоинженерного оружия. Они могут имплантировать восемь или десять эмбрионов в тело коровы, вернуть ее на луг, и, пока эмбрионы будут расти, превращаясь в жизнеспособных существ, никто не поймет, что находится внутри Клары. А потом придет день, когда тело коровы расползется, как при поражении эбола-вирусом, и из него вылезут восемь или десять насекомоподобных солдат, каждый размером с немецкую овчарку, которые в течение двенадцати часов смогут уничтожить город с населением в тысячу человек.

Все смотрят на Кертиса.

Он тут же понимает, что ляпнул что-то не то, нарушил устав или нормы поведения, принятые фанатами НЛО, но не знает, в чем именно заключается это нарушение. Стараясь хоть как-то выкрутиться, продолжает:

– Ладно, может, это будут рептилии, а не насекомые, в этом случае на уничтожение города с населением в тысячу человек им потребуется шестнадцать часов, поскольку рептилия – менее эффективная машина смерти в сравнении с насекомоподобной.

Но и это уточнение не прибавляет ему друзей среди собравшихся у круга мертвой земли. На лицах читается недоумение и раздражение.

А бледнолицая молодая женщина поворачивается к нему и сверлит его тем же яростным взглядом, которым стерла улыбку с лица мужчины, вооруженного банкой пива и недоеденным хот-догом.

– Развитые существа лишены наших недостатков. Они не уничтожают экологию своей планеты. Они не воюют и не едят трупы животных. – Она бросает взгляд с температурой жидкого азота на мужчину и женщину, курящих трубки. – Они давно отказались от табака. – Бледнолицая вновь поворачивается к Кертису, глаза ее такие холодные, что он боится замерзнуть, если она будет долго смотреть на него. – Они лишены предрассудков, связанных с цветом кожи, полом или чем-то еще. Они не уничтожают свои тела продуктами с высоким содержанием жира, рафинированным сахаром, кофеином. Они не лгут и не обманывают, не воюют, как я уже говорила, и, уж конечно, не используют коров в качестве инкубаторов для выращивания гигантских насекомых-убийц.

– Ну, Вселенная так велика, – отвечает Кертис, как ему кажется, в примиряющем тоне, – и, к счастью, самые худшие из тех, о ком я говорю, еще не добрались до этого ее края.

Лицо молодой женщины еще больше бледнеет, глаза становятся еще холоднее, словно в ее голове включились дополнительные холодильные мощности.

– Разумеется, это всего лишь предположение, – торопливо добавляет Кертис. – Фактов у меня не больше, чем у вас.

Прежде чем эта Медуза, пусть и без змей вместо волос, успевает превратить Кертиса в глыбу льда, в разговор вмешивается мистер Ниари:

– Сынок, тебе следовало бы поменьше играть в эти насаждающие насилие научно-фантастические компьютерные игры. От них у тебя голова и забивается всем этим вздором. Здесь мы говорим о реалиях, а не о кровавых фантазиях, которыми Голливуд развращает молодые умы вроде твоего.

Собравшиеся вокруг мертвой зоны согласно кивают, а кто-то спрашивает:

– Мистер Ниари, вы испугались, когда Ипы вновь прилетели, уже за вами?