Что за чертовщина?

Задуматься об этом Монк не успел. Кто-то забарабанил в дверь. Затем дверь распахнулась, и в помещение влетела стройная женщина в военной форме, с шоколадной кожей и длинными черными волосами, перехваченными черной банданой. Через плечо у нее была перекинута снайперская винтовка. Теплые карие глаза, отсвечивающие золотом, светились радостью и любопытством.

Трудно было поверить, что эта очаровательная девушка только что уложила нескольких здоровенных громил!

– Коккалис, – воскликнула она, – так и знала, что это ты! Вечно я спасаю твою задницу!

Он поднялся и крепко ее обнял.

– Я тоже рад тебя видеть, Розауро!

Шей Розауро, бывшая служащая ВВС США, теперь служила в «Сигме». В прошлом эти двое участвовали во множестве совместных операций.

Розауро сняла с пояса спутниковый телефон и протянула Монку.

– Директор просил тебя ему перезвонить.

Коккалис взял телефон.

– Слышала, ты подстрелил Джейсона? – поинтересовалась Шей, пока он переключался на зашифрованную линию и набирал номер. Монк пожал плечами. – Что ж, он давно напрашивался. Я и сама несколько раз едва сдерживалась.

– Пришлось, – Коккалис поморщился. – Все должно было выглядеть совершенно естественно. Чтобы русская ведьма поверила нам и назначила встречу. Не будь крови, она заподозрила бы неладное.

– Не уверена, что Джейсон с тобой согласится. – Розауро подняла бровь.

Ожидая соединения, Монк вспоминал, как Джейсон рухнул на пол в катакомбах. Медицинское образование и повышенная точность движений протеза помогли нанести Джейсону неопасное ранение – выстрелить в мясистую часть бедра, подальше от костей и крупных кровеносных сосудов. Парень потерял немало крови, но серьезного вреда выстрел ему не причинил. Хотя, конечно, некоторое время придется хромать.

Монк покосился на мини-планшет в руках у Мары.

Будем надеяться, что дело того стоило.

Наконец Пейнтер ответил – и прежде всего потребовал полного отчета. Монк доложил ему обо всем происшедшем; впрочем, то, что едва не задушил русского насмерть, а также странное происшествие с протезом он опустил.

– Шей передаст планшет нашей команде специалистов, – заверил Пейнтер. – Разберем его – если понадобится, на атомы. Сделаем все возможное, чтобы выяснить, где прячется Валя.

– Лучше поторопитесь! – ответил Монк.

Он понимал: как только бледнолицая стерва поймет, что произошло, – придет в ярость. Одна надежда на то, что внезапный обрыв связи заставит ее быть осторожной – и позволит им выиграть немного времени. Но рано или поздно – и скорее рано – она поймет, что случилось.

– Я уже выслал за вами с Марой вертолет, – продолжал Пейнтер. – Отправляйтесь на север, в Пиренеи. Грей там, идет по следу. Вместе с командой испанского спецназа готовится штурмовать крепость. На случай, если враги попытаются использовать украденную копию Евы, нам понадобится Мара. И настоящая Ева.

– А что за след? – спросил Монк.

Пейнтер немного помолчал.

– Знаешь… передай, пожалуйста, трубку Маре. Она имеет право знать.

16 часов 50 минут

Нет, нет! Не может быть!

Мара зажала рот рукой, невидящим взором глядя на застывшее на экране изображение. Видео дрогнуло, пошло дальше – и она увидела, как все та же фигура в окружении нескольких мужчин скрывается под сводами огромного дома.

– Запись с камеры безопасности в Сан-Себастьяне, – пояснил директор Кроу. – Незадолго до нападения на цитадель «Тигля».

Видеозапись снова остановилась. Изображение было расплывчатым, зернистым, однако Мара безошибочно узнала лицо. Лицо, навеки запечатленное у нее в сердце – почти как дорогое лицо матери.

Элиза Герра. Главный библиотекарь университета Коимбра.

Мара представила себе эту миниатюрную женщину. Вспомнила множество совместных обедов и ужинов, множество вечеров, проведенных в ее обществе. Уроки. Беседы. Жаркие споры. Совместное путешествие в Мадрид. Она знала, что Элиза гордится Испанией и своей малой родиной – суровым горным краем. Вспоминала ее улыбку, свет в глазах, когда Элиза спешила показать Маре какую-нибудь редкую книгу или вела ее по музею, рассказывая на ходу о хранящихся здесь бесценных исторических реликвиях…

Мара не сомневалась, что главная страсть этой женщины – любознательность. Вместе с матерью Карли Элиза Герра стала одной из основательниц «Брушас». Поначалу финансировала бо́льшую часть деятельности этой организации из собственного кармана: Элиза была богата, ее семья принадлежала к старинному роду, их состояние накапливалось столетиями. Тогда она говорила, что счастлива тратить деньги на благое дело, что лучше пусть они послужат человечеству, чем плесневеют в банке…

Очевидно, истинные ее мотивы были иными.

И все же Мара ничего не понимала. К горлу подступала тошнота. Какой-то дурной сон…

– Но она же погибла! Я своими глазами видела ее смерть!

– Она хотела, чтобы так все думали. Тем не менее, Элиза Герра жива и здорова – это вы тоже видели своими глазами. Сейчас мы проводим повторную экспертизу человеческих останков, найденных в библиотеке. Предыдущий осмотр тел был очень поверхностным – эксперты определили по внешним приметам, кто есть кто, и дело закрыли.

Мара представила себе, как Карли горюет у гроба матери, покрытого американским флагом – гроба, в котором лишь пепел и обгоревшие кости: все, что осталось от ее матери после того, как пожар меж каменных стен превратил подвальное помещение университета в крематорий.

– Она инсценировала свою смерть, – продолжал Пейнтер. – Либо в нее стреляли холостыми, либо намеренно только ранили. Как только камера перестала работать, она ускользнула, оставив вместо себя тело, более или менее подходящее по типу и размеру, – чтобы обмануть криминалистов при торопливом осмотре.

Мара едва его слышала. Словно в тумане, припоминала она свои университетские годы – и многое теперь представало перед ней в новом свете. Когда Элиза говорила, что хочет положить конец преследованию женщин, – выходит, она лгала? Или, быть может, пыталась привлечь Мару на свою сторону, тоже сделать служительницей нового мирового порядка? Вспоминая некоторые их разговоры, девушка ясно сознавала: Элиза испытывала ее, смотрела, не удастся ли склонить ее на свою сторону.

А когда это не удалось…

Мара заговорила – решительно, даже яростно:

– Она… она думала, что я принесу «Генезис» в библиотеку, чтобы показать всем и программу, и дизайн самой сферы. Именно Элиза выбрала день зимнего солнцестояния. Наверное, в этом для нее был символический смысл. Она всегда стремилась подтолкнуть судьбу. Но я не успела вовремя все закончить. Не успевала приехать в Коимбру и в последний миг согласилась провести удаленную презентацию. Будь я там…