— Может, всё-таки выпьешь глоточек?

— Ладно, один глоток, — она долго держала воду во рту, потом медленно, словно преодолевая боль, глотнула.

— И в самом деле есть необходимость так себя изнурять в походе?

— В походе или не в походе, но необходимость есть. Иначе придёт молоко. Очень будет кстати… Прости, конечно, но ты сам напросился.

— Кхм… Понял… Извини.

— Всё, хватит. Поднимаемся. Аллех, — командуй выступление, — и госпожа Солор обернулась, приняла из рук телохранителя поводья своего «пластуна».

Аллех стоял, молча глядя на неё.

Минуло не меньше десяти секунд, прежде чем Аштия осознала, что происходит нечто необычное. Я почувствовал странность чуть раньше и воззрился в изумлении на Аллеха, на ещё двух офицеров, тоже не двинувшихся с места. Глядя на командиров, бойцы, бросившиеся было к своим коням, замедлили шаг и остановились.

Госпожа Солор обернулась, сдвинула брови. Это у неё очень изящно получалось.

— В чём дело? Что непонятно? Аллех?

— Нет.

— Что «нет»?

— Мы не едем в Солор. И воевать за императора-демона не будем.

Её светлость выпустила поводья.

— Прошу прощения?

— Право, настало время всё исправить и вышвырнуть демона туда, откуда он пришёл. Пусть свой родной демонский мир разоряет бесконечными войнами неизвестно за что. Человеческим миром должен править человек.

Аштия внимательно разглядывала его лицо. Так патологоанатом может изучать труп, прикидывая, как и откуда начинать вскрытие, так скульптор оценивает глыбу мрамора, мысленно определяя, что тут лишнее и какие куски убирать в первую очередь. Под этим взглядом Аллех побелел, но устоял.

Вот тут-то я осознал, что всё всерьёз, что сейчас будет резня, и наши три тысячи без колебаний уложат друг друга. Господи, неужели не могли найти лучшего места и времени, чтоб решать такие вопросы — это же совсем рядом от предположительно вражеского замка! Подождали бы до более безопасной области… С ума сойти, какой бред лезет в голову. Я постарался как можно незаметнее опустить руку на пояс и придвинуться поближе к Аштии.

Она смотрела на своего подчинённого, тот — на неё.

— Ты вполне осознаёшь, что говоришь?

— Неужели ты думаешь… — он осёкся. На то, чтобы под таким взглядом «тыкать» главе Генерального штаба и знатнейшей даме Империи офицера всё-таки не хватило. — Полагаю, госпожа знает, что подобные вещи говорятся только всерьёз и с полным пониманием.

Её светлость надменно вскинула голову.

— А те, кто это слышит — почему стоят? — и оглядела офицеров, которых вокруг за это время стало чуть больше.

Никто из них не двинулся с места. Дёрнулся было главный телохранитель и двое ближайших его подчинённых, но засомневались. Я понял, почему — арест мятежников в их обязанности не входил, а ситуация требовала полнейшего напряжения телохранительского внимания и сил. У меня и самого руки чесались схватиться за меч, но первым подобный жест можно было позволить себе лишь в самом крайнем случае. Тот, кто сейчас обнажит клинок, начнёт резню.

А перевес сил пока явно не в нашу пользу.

Последние алые пятна отхлынули со щёк её светлости. Госпожа Солор медленно обводила взглядом своих ближайших сподвижников, словно бы не веря собственным глазам. Я знал, этот взгляд сейчас действовал сильнее, чем пощёчина. Двое или трое ещё изменились в лице, но продолжали стоять неподвижно. Пауза затягивалась, и в ней было такое напряжение, что мне казалось, воздух вот-вот начнёт с треском рассыпать искры.

— Я обращаюсь к госпоже Солор, — заговорил Аллех. Голос его выдавал лёгкую хрипотцу — нервничает. Явственно. — Пусть госпожа посмотрит на ситуацию непредвзято. Раз уж так случилось… Зачем упорствовать? Демон не имеет никакого права на трон Империи. Лишившись какой-либо поддержки здесь, он быстро падёт, и на трон взойдёт законный наследник прежней династии — его светлость Атейлер. Он примет семью Солор с распростёртыми объятиями.

— Никогда этого не случится, — Аштия сощурилась. — Потому что Солор никогда не изменит присяге. Я приносила присягу, как и все вы. В отличие от вас, я это помню.

— От присяги демону госпожу освободит любой священник.

— А как я сама себя от своей клятвы освобожу?

— Это единственное, что останавливает госпожу?

— Пожалуй. Честь — единственное, что может меня тут остановить.

Я требовательно оглядывался вокруг. Сейчас нас — Аштию, меня, пятерых её телохранителей — окружало плотное кольцо людей. Аше не может этого не видеть. Впрочем, что ж это я — она не отступится от своих принципов даже у края пропасти.

А значит, мы сейчас здесь ляжем. Все. Чёрт побери… Бедняжка Моресна. Надеюсь, ей хватит моего наследства, чтоб прожить.

Но меч пока рано выхватывать.

Офицеры неуверенно переглянулись. Казалось, Аллех ищет поддержки у своих соратников. Но какой именно — нельзя было сказать. Говорил он с трудом, это было видно, однако, сделав над собой усилие, вновь обратился к госпоже Солор:

— Прошу госпожу обдумать ситуацию и сделать верный вывод. Сейчас на стороне его светлости Атейлера почти все знатные семьи, все самые сильные Дома. Император останется в одиночестве.

— Возможно, Солор будет единственным графством, которое даст его величеству людей, но это ничего не меняет. Я — военный правитель Империи, и я не изменю присяге.

Несколько мгновений Аллех молчал. За это время я успел положить руку так, чтоб иметь возможность выхватить меч в долю секунды. Сколько смогу с собой забрать, столько и заберу. Не зря же Аше платила Одеям. А может, ещё и выкарабкаемся — если меня хватит хотя бы минуты на три и если «пластун» способен пробиваться сквозь толпу и развивать большую скорость, и если нам чертовски повезёт… Может же повезти по-настоящему… Так, чтоб потом всю жизнь Господа благодарить за милость…

— Что ж… — офицер произносил слова очень медленно. — Я очень уважаю тебя, Аштия. И как человека, и как военачальника. Поэтому я дам тебе фору. Полчаса. Клянусь, что ни я, ни кто-либо из присутствующих здесь людей не тронется с места ещё полчаса после того, как ты отправишься в путь. На коне, не на «пластуне». «Пластун» понадобится нам. Но коня можешь выбрать любого. И, разумеется, забрать свой личный стяг… Мне жаль, Аштия. Не сердись, что я так говорю.

— У меня будут слишком серьёзные счёты к тебе, Аллех, чтоб вспоминать такую мелочь, как недопустимая фамильярность, — надменно бросила женщина. Не каждый на месте её светлости сумел бы хотя бы сохранить присутствие духа, чувство же собственного достоинства, окружившее Аштию облаком, словно аромат дорогих духов, было доступно лишь единицам.

Она протянула руку к поводу одного из коней, теснившихся рядом. Выбрала приземистого, невзрачного жеребца, на которого вроде бы не подобало садиться даме столь знатной, но я понял, чем объясняется выбор. Такой конь будет выносливее, дольше выдержит рысь и потребует меньше корма и ухода. А значит, больше шансов уйти. Хоть и, что уж там, шансов у нас против целой армии практически нет, даже с учётом форы в полчаса.