После недельного отсутствия объявилась Ирина. Женщина тихо зашла домой, села за стол и принялась отщипывать у сына еду. Ольга не знала, что хозяйка приедет, потому не приготовила для неё завтрак…

— Сынок, — оторвавшись от еды сына, произнесла Ирина и впилась в парня серьёзным взглядом. — Ты бы привёл себя в порядок, или ты в таком виде поедешь в имперскую канцелярию? — с хитрой улыбкой на лице заявила женщина, из-за чего парень чуть не подавился.

— Зачем мне посещать канцелярию?! — прокашлявшись, спросил парень.

— Ну, так сегодня восемнадцатое октября, день, когда будет распределяться активы Кишковетских, — ответила женщина и хихикнула. — Ой, я что, не говорила тебе?

— Нет!

— Как же так-то… а я была уверена, что сказала… кстати… нам через пятнадцать минут выезжать, и опоздать мы не имеем права…

Отложив ложку, парень грозно посмотрел на улыбающуюся мать и помчался в ванную. Быстро принял душ и побежал переодеваться. Благо Лиза с Дашей подобрали ему несколько довольно хороших нарядов, в которых можно пойти и на приём аристократов, и в канцелярию, и даже на аудиенцию к императору!

— Ох! Какой же ты у меня красавец! — заявила Ирина, увидев спускающегося по лестнице сына.

— Без поцелуев!

— Хе-хе, какой же ты у меня стесняшка, — улыбнулась мать и пошла к выходу. — Олечка, мы поехали, из дома не выходи, дверь никому не открывай.

— Удачи вам! — ответила девушка, помахав рукой на прощанье.

— Влад, какая же у тебя прелестная дочурка, — помахав в ответ, заявила Ирина и, переведя взгляд на сына, хитро улыбнулась. — Почему бы тебе на неё не жениться?

— Мам! Ты уж определись, то ты мне Катю предлагаешь, теперь Ольгу!

— Так женись на обеих! — хихикнув, ответила женщина.

— Госпожа, но если Иван в следующем году…

— Ну так ведь как раз же? Ольга ведь пробудилась, а значит, когда Ванечка пробудится, они станут подходящей парой. А что вы так на меня смотрите? Думаете, я не замечу, хех.

— Что ж ты так помешана на моей свадьбе… — промычал недовольный парень.

— Вань… просто я хочу, чтобы у тебя были достойные жёны, а не как у Игоря… — ответила женщина, и Тэо впервые увидел тоску на лице матери.

Остаток пути прошёл в гнетущей тишине, но стоило Ирине покинуть автомобиль, как на её лице появилась привычная озорная улыбка.

Имперская канцелярия была огромным двадцатиэтажным зданием. Интерьер был строгим, но со вкусом, при этом никаких роскошеств. В холле первого этажа оказалось малолюдно, но, не считая персонала, все являлись аристократами. Всё же большинство их проблем решаются лишь в этом месте. От принятия слуги в род до объявления войны.

На лифте поднялись до шестнадцатого этажа. Перед парнем раскинулись похожие друг на друга коридоры, в которых заблудиться проще простого, однако Ирина знала, куда идти, и они быстро добрались до кабинета под номером тысяча шестьсот пятьдесят девять.

— А вы чего здесь потеряли?! — раздался удивлённый голос Сергея, нынешнего патриарха рода Волковых.

— Они здесь, чтобы решить вопрос о компенсации, — ответила пожилая женщина, сидящая за большим столом. Она даже не посмотрела на вошедших, ибо внимательно изучала документы в своих руках. Но она и так знала, кто именно пожаловал.

— Какой ещё вопрос? Зачем они? Я патриарх! — вспылил Сергей.

— Патриарх, патриарх, но молодой человек является пострадавшим, и, кстати, где ваша дочь? — отложив документы, спросила женщина и посмотрела на мужчину.

— Зачем она здесь? Я её отец и имею право говорить за неё, — уверенно заявил Сергей.

— Когда она замуж выйдет, вы будете говорить то же самое? — усмехнулась женщина и перевела взгляд на женщину в длинном чёрном платье, что подчёркивало соблазнительные изгибы хозяйки. — Привет, чёрная, твой стиль в одежде, я посмотрю, нисколечко не изменился.

— Кто бы говорил, всё так же одеваешься как монашка, — улыбаясь, ответила Ирина.

— Важно, не как одеваешься, а как раздеваешься! — улыбаясь во весь рот, заявила старушка, из-за чего Тэо стало плохо. Впрочем, ему хорошо и не было, температура не спадала, конечности болели, кожа жутко чесалась. — Ладно, я отвлеклась, перейдём к делу. После подсчёта всех активов Кишковетских, выплаты компенсаций гражданским, налогов и прочего роду Волковых достаётся один миллиард девяносто шесть миллионов. Но! Это без учёта компенсации пострадавшим, а именно Волкову Ивану Игоревичу и Волковой Екатерине Сергеевне. Если пострадавшие согласны, то всё уйдёт роду.

— Конечно, они согласны! Мы один род!

— Нет, мы не согласны, — с довольной ухмылкой заявил Волков Иван.

— Ты чего творишь, щенок?! — прорычал недоумевающий патриарх. Он был готов вскочить и свернуть парню шею.

— Мне не раз грозили, что выкинут из рода, так почему я должен отдавать роду положенные мне деньги? — усмехнулся Тэо, Ирина же довольно заулыбалась.

— Ах ты неблагодарная тварь! Как ты смеешь?! Права была Валерия, ты язва на теле нашего рода! — едва сдерживая себя в руках, но прерываясь, чтобы набрать воздуха в лёгкие, на повышенных тонах заявил патриарх.

— Ах да… благодарность… — произнёс Тэо и ехидно улыбнулся. — Только за что? За издевательства? Оскорбления? Дискриминацию или, может, за то, что позволили мне жить? Вот ты как патриарх скажи, что я вам, сука, всем сделал?!

— Так, прошу оставить свои разборки у себя в роду, мне всё это неинтересно, — рыкнула женщина. — Так как Иван не согласен на предоставление компенсации, то двести миллионов будут зачислены на его счёт и заморожены до достижения возраста воинского призыва, то бишь двадцати лет. Однако каждый месяц вы, Иван, будете получать дивиденды на свой счёт в размере пять процентов годовых.

— Двести?! Ему?! Да вы издеваетесь! — вскочил на ноги патриарх. — Он не пострадал так сильно!

— Напомню, что именно Иван спас вашу приёмную дочь и почти сам выбрался из плена, в конце ему помогла мать, собственно, она и сообщила вам, где искать детей. Вы же пришли на всё готовое.

— А как же наши потери?!

— Потери во время разграбления имущества Кишковетских? — усмехнулась женщина. — Вы, по сути, разграбили то, что уже должно было принадлежать императору, — женщина улыбнулась и посмотрела патриарху в глаза. — Но не волнуйтесь, всё подсчитано и вычтено из компенсации роду.

— Я буду жаловаться! Это беспредел!