– Здесь потрясающее вино, дорогой друг. Рекомендую.

– Спасибо, но я только что из-за стола. Кстати, наши молодые друзья требуют своих несравненных, в противном случае грозятся разнести планету.

– К сожалению, несравненных у меня нет,– развел руками Семерлинг.– На планете Веста существует обычай: императоры женятся только на дочерях баронов голубых замков. И все четыре девушки, на которых предъявляют права благородные кавалеры, являются невестами его императорского величества.

– В империи процветает многоженство? – удивился Пигал.

– Нет, но для императора делают исключение.

– А Ках действительно сын императора?

– Сын, но незаконный. Законным сыном был принц Зак, который, по слухам, скоропостижно скончался вслед за отцом. Теперь вы понимаете, что Каху позарез нужны несравненные, чтобы осветить браком свое не совсем законное правление.

– А тебе не кажется, Семерлинг, что нас пытаются ввести в заблуждение этим якобы старинным обычаем? Ведь за это время императорская семья давно бы уже выродилась от близкородственных связей с родами из голубых замков!

– Ты прав, магистр. Разумеется, за это время замки меняли хозяев, но не в этом дело. Просто девушки не являются родными дочерьми баронов из голубых замков, их отдают туда с младенческих лет на воспитание.

– Их что же, выбирают по жребию? А родители?

– Жребий здесь ни при чем, как и родители тоже. У этих девушек нет родителей и никогда не было. По уверениям придворных, девушки всегда одинаковы по внешности. И нынешние несравненные ничем не отличаются от тех, кому выпал жребий стать законными женами императора Зака IX.

– Иными словами, они искусственного происхождения. И кто же они, эти искусники, создающие несравненных?

– Порки.– Кентавр Семерлинг бросил на магистра многозначительный взгляд.– После того как одна из четверых родит императору наследника, ее и остальных трех жен удаляют. Отправляют в Релан. Именно оттуда, по здешним понятиям, начинается дорога в никуда.

– Дорога в Черную плазму?! – вздрогнул Пигал.

– Именно так,– кивнул головой Семерлинг.– Думаю, что это порки пока что мешают князю Тимерийскому выйти на дорогу.

– Но почему порки? – удивился Пигал.

– Потому что именно эти загадочные существа уже не одну сотню лет контролируют замок Релан. Чуть ли не со времен Великого поражения.

Пигалу показалось в эту минуту, что его старый знакомый нервничает, что он гораздо менее уверен в себе, чем обычно. И это неожиданное открытие поразило магистра до глубины души. Уж если такая глыба, как Семерлинг, начинает метать икру, то что же с других спрашивать в сложившихся обстоятельствах?

– Четырехрукие служат поркам?

– С их помощью они пытались установить контроль над некоторыми планетами,– кивнул головой кентавр Семерлинг.

– Тогда понятно, почему Тимерийский разрушает голубые замки. И очень может быть, Сагкхи здесь совершенно ни при чем.

– Ты, друг мой, всегда питал слабость к князю,– вздохнул Семерлинг.– Боюсь, что он недостоин твоей доброты. Разумеется, порки не сахар. Более того, они наверняка рвутся к господству над дорогой гельфов, а следовательно, над Темным кругом. Безусловно, они являются и угрозой для Светлого круга. Но это качественно иная угроза, просвещеннейший Пигал. Черная плазма – это уничтожение всего, без надежды на возрождение. У тебя есть что возразить, магистр?

Увы, Пигалу Сиринскому возразить было нечего. Дело зашло слишком далеко. Если верить кентавру Семерлингу, а в данном случае ему можно верить, князь Тимерийский кругами ходит перед адскими воротами и то ли не решается сделать последний шаг, то ли ему в этом мешают порки.

– Скажи, просвещеннейший Семерлинг, от кого ты узнал о порках?

– От Зеила.– Кентавр подлил себе в кубок изрядную порцию вина.– У кузнечиков к ним застарелая неприязнь.

– А Кибелиус тоже был связан с порками?

Семерлинг бросил на магистра насмешливый взгляд из-под седой пряди, упавшей на широкий лоб:

– Сдается мне, что ты меня в чем-то подозреваешь, дорогой друг?

– Увы, просвещеннейший, я подозреваю всех: тебя, князя Тимерийского, его отпрысков, императора Каха, канцлера Весулия и даже самого себя. Напрасно улыбаешься, Семерлинг, я говорю совершенно искренне. В последнее время мне начинает казаться, что и на меня упала тень Черной плазмы. Слишком уж азартно мы все включились в игру и даже получаем от этого болезненное удовольствие.

– Знать бы еще, какие ставки в этой игре,– вздохнул кентавр, и скептическая улыбка исчезла с его лица.

– Давай для начала определим, кто игроки.

– Князь Тимерийский,– подсказал кентавр.

– Вопрос,– поднял вверх палец Пигал,– самостоятельный он игрок или всего лишь марионетка Черной плазмы?

– Я склоняюсь ко второму варианту.

– Допустим,– согласился Пигал.– В этом случае мы должны нейтрализовать и князя, и тех, кто с ним связан. Нужны союзники. Вдвоем нам с ними не справиться.

– Насколько я понимаю, император Ках в качестве союзника тебя не устраивает?

– Разумеется, нет,– пренебрежительно махнул рукой сиринец.– Я хочу, чтобы ты познакомил меня с порками, Семерлинг.

– Честно говоря, магистр, я только слышал о порках, но никогда их не видел.

– Иными словами, ты отказываешься свести меня с ними? – поставил вопрос ребром Пигал.

– Ну почему же? – удивился кентавр.– Как раз на сегодня у меня назначена с ними встреча, и если ты горишь желанием их повидать, то я готов посодействовать. Другое дело, что я не могу гарантировать твою безопасность, поскольку не знаю планов порков, ни глобальных, ни в отношении нас с тобой.

Просвещеннейший Пигал не верил ни поркам, ни даже кентавру Семерлингу, но, к сожалению, выбор у него был невелик. А что касается риска, то ведь магистр далеко не в первый раз подвергает свою жизнь смертельной опасности во благо человеческой цивилизации. Другое дело, способно ли это самое человечество по справедливости оценить усилия сиринца, или наплюет на чужую самоотверженность. За человечеством, к сожалению, водится грешок неблагодарности.

Путь до Релана не показался магистру слишком долгим, во всяком случае, соскучиться он не успел, как не успел привести в порядок свои расстроенные мысли. Релан по виду был огромной крепостью, чтобы не сказать городом. Пигалу пришлось высоко запрокидывать голову, чтобы увидеть верх стены. Стены были сложены из самых обычных камней, поражавших, однако, воображение своей величиной. Ворота распахнулись перед гостями почти сразу же. Но выделенная императором Кахом охрана внутрь крепости въезжать категорически отказалась. Рогатые гвардейцы считали это место проклятым. Пришлось магистру идти на штурм твердыни в гордом одиночестве, если не считать, конечно, просвещеннейшего Семерлинга, на лице которого не было и тени тревоги, не говоря уже о робости. Впрочем, магистр никогда еще не видел своего друга испуганным. Кентавры – отважное, самоуверенное и воинственное племя. К сожалению, магистр Пигал был не кентавром, не Героем, а всего лишь сиринцем, гражданином планеты, которая служила человеческому содружеству разумом и бесчисленными талантами, но уж никак не мышцами. А потому Пигал чувствовал холодок в области позвоночника, тем более что встреча, на которую он столь опрометчиво рвался, с самого начала покатилась по странной колее. Начать хотя бы с того, что вместительный двор оказался совершенно пуст, а в сторожевой башне не было наблюдателей. Могло создаться впечатление, что замок Релан необитаем, такая здесь стояла оглушительная тишина. Пигал не знал, как поступить в данных обстоятельствах. Сидеть ли и дальше в седле истуканом, или все-таки спешиться, проявив тем самым вежливость по отношению к хозяевам. Другое дело, что в его вежливости никто здесь, похоже, не нуждался, а звать замешкавшихся хозяев он не решился. Кентавр Семерлинг тоже помалкивал, горделиво вскинув свою увенчанную седой гривой голову и скрестив на чудовищно мускулистой груди руки. Рядом с такой глыбой Пигал любому непридирчивому взгляду покажется ничтожеством. Особенно взгляду нечеловеческому, не привыкшему судить по внутренним качествам, а схватывающему прежде всего фактуру. Поэтому магистр решил остаться в седле.