В результате я пошел на компромисс: перекатился через край, ухватился пальцами за карниз и бросил взгляд под ноги. Палубы действительно не было. Метрах в двадцати подо мной плескались фиолетовые волны, сверкавшие в лунном свете.

Я осторожно подтянулся и выглянул из-за карниза. У разбитого окна толпились солдаты; стоило мне высунуть голову, как один из них тут же выстрелил. Облако игл пронеслось в двух-трех сантиметрах над моими пальцами; я невольно моргнул, прислушиваясь к звуку, с каким они пролетели надо мной. Этот звук напоминал гудение рассерженных пчел. Вдоль стены тянулась какая-то труба шириной около десяти сантиметров. Между трубой и стеной виднелось крошечное свободное пространство – быть может, хватит, чтобы ухватиться за трубу, если она, конечно, не обломится под тяжестью моего тела, если рывок не вывернет мне руки, если не подведут пальцы, если… Я не додумал до конца – я прыгнул. Наручники лязгнули по трубе, меня чуть было не развернуло спиной к стене, но пальцы уже стиснули трубу, вцепились в нее мертвой хваткой.

Второй залп разнес в клочья карниз крыши и изрешетил стену. Во все стороны полетели осколки, вновь послышались крики и проклятия.

Я услышал, как кто-то вскарабкался на крышу, а потому принялся раскачиваться, рассчитывая перепрыгнуть на палубу, угол которой виднелся слева от меня, метрах в трех внизу. Дело шло туго, плечи сводила судорога, пальцы постепенно немели. Кровь заливала глаза, кожу саднило от бесчисленных порезов. Неужели я не успею? Неужели солдаты доберутся до меня раньше, чем я сумею достаточно раскачаться?

Неожиданно раздался грохот, сопровождаемый ругательствами. Крыша просела. Должно быть, изрешеченная иглами стена не выдержала нагрузки.

Продолжая браниться, солдаты выбрались из обломков. Эта непредвиденная задержка дала мне необходимые секунды. Я перехватился поудобнее, раскачался, на третьем проходе разжал руки – и мешком свалился на палубу, ударившись о поручень с такой силой, что чуть было не потерял сознание.

На то, чтобы отдышаться и прийти в себя, времени не было. Я быстро откатился в сторону, постарался забиться в тень. Прогремели два выстрела – первый пришелся в «молоко» (я увидел, как вскипела вода метрах в пятнадцати от платформы), а второй угодил в палубу. Словно заработала разом сотня пневматических пистолетов… Я вскочил и побежал, пригибаясь, чтобы не удариться головой, и пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в нагромождении теней. Где-то надо мной затопали башмаки. У солдат было преимущество: они знали конструкцию платформы как свои пять пальцев. Однако лишь мне было ведомо, куда я направляюсь.

Я спрятал ковер на нижней палубе, с восточной стороны платформы. К сожалению, вскоре выяснилось, что с этого уровня мне туда не добраться: мостки вели исключительно на север и на юг. Прикинув, что уже, по всей вероятности, поравнялся с восточной палубой, я перебрался на опору шириной около шести сантиметров и, размахивая скованными руками, кое-как перелез на соседнюю. Затем то же самое пришлось проделать снова. Несмотря на все трудности, я упорно продвигался к цели.

На главной палубе распахивались люки, по мостикам бежали солдаты, но все же я добрался до восточной стороны первым. Спрыгнул на палубу, отыскал и раскатал ковер, прикоснулся к нитям и взмыл в воздух в тот самый миг, когда открылся люк над ведущей к палубе лесенкой. Я распластался на ковре, словно желая слиться с материалом, и вновь протянул руки к золотым нитям. Если бы не наручники, все было бы гораздо быстрее.

Инстинкт подсказывал, что нужно лететь на север, но я быстро сообразил, что так рисковать не стоит. Иглометы бьют на шестьдесят – семьдесят метров, но что если у кого-то на платформе окажется плазменная винтовка? Нет, поскольку все солдаты сейчас столпились на восточной стороне, лучше всего лететь на запад или на юг.

Я свернул налево, пролетел под балками и направил ковер над волнами. С этой стороны в море выдавалась та самая палуба, на которую я не так давно приземлился; она была пуста и вдобавок настолько изрешечена иглами, что вряд ли бы выдержала и ребенка. Пролетев под ней, я направился на запад. На верхней палубе громыхали башмаки. Но если меня кто-то и заметит, ему придется потрудиться, чтобы попасть в ковер среди переплетения балок и брусьев.

Выскочив из-под платформы, я нырнул в ее тень, по-прежнему не рискуя поднимать ковер выше нескольких сантиметров над гребнями волн, которые закрывали меня от платформы. Расстояние неуклонно увеличивалось, я уже собирался облегченно вздохнуть, когда справа донесся плеск и кашель.

Я сразу понял, кто это: лейтенант, которого я столкнул за борт. Моим первым побуждением было лететь дальше. На платформе царил настоящий бардак – крики, проклятия, выстрелы, – меня, похоже, никто не замечал. И потом, с какой стати спасать человека, от которого ты получил пистолетом по голове и который с радостью прикончит тебя при первом удобном случае? Ну да, парню не повезло: течение сильное, его отнесло далеко от платформы. И что с того? Сам виноват.

«Я могу скинуть его на палубу – или на какую-нибудь опору. В конце концов, сумел удрать один раз, выберусь и во второй. Человек выполнял свой долг, он не заслуживает такой смерти».

Скажу честно, в подобные моменты я ненавижу свою совесть. Хорошо, правда, что она нечасто дает о себе знать.

Я остановил ковер над волнами и осторожно приподнялся на локтях, пытаясь разглядеть лейтенанта.

Сначала я заметил рыб. Своими спинными плавниками они сильно напоминали акул со Старой Земли и саблеспинов из гиперионского Южного моря, однако у этих на спине был не один плавник, а два. Рыбьи тела, от плавников до брюха, переливались всеми цветами радуги. Около трех метров в длину, твари изящно скользили по волнам, время от времени демонстрируя свои ослепительно-белые зубы.

Проследив взглядом за одной из рыбин, я наконец заметил лейтенанта. Он отчаянно старался удержать голову над водой и отогнать подальше разноцветных хищников. То и дело какая-нибудь из тварей устремлялась на него, клацала зубами, игнорируя попытки лейтенанта ударить ее ногой, и отплывала в сторону, освобождая место другим. Было видно, что силы лейтенанта на исходе.

– Черт, – прошептал я. Естественно, о том, чтобы бросить его в такой ситуации, не могло быть и речи.

Перво-наперво я набрал код, снимающий силовой экран – то есть поле, которое на высокой скорости защищает пассажиров от ветра и не дает им, в особенности детям, свалиться с ковра. Пока я буду вытаскивать лейтенанта из воды, у меня и без того возникнет достаточно проблем, чтобы еще сражаться с силовым экраном.

Я направил ковер вправо и мгновение спустя завис над тем местом, где только что бултыхался лейтенант. Его там не оказалось. Он скрылся под водой. Я хотел было нырнуть, но потом различил очертания рук. Акулы почему-то не спешили нападать. Возможно, их смутила тень, которую отбрасывал ковер.

Я ухватил лейтенанта за запястье и потянул вверх, чуть было сам не потеряв при этом равновесия. Потом перехватил за штаны и втащил мокрого, отплевывающегося вояку на ковер.