Дон испуганно нахмурился.

— А гримаса боли на лице. Разве цианид не…

— …Приносит покой, вы хотите сказать?

— Да. — В голосе Дона послышалась растерянность. — Как будто человек уснул.

— Вероятно, ему приснился кошмар, — произнес охранник у двери.

Дон сердито повернулся, думая, что охранник пошутил, но у того было серьезное лицо и он не отрывал взгляда от трупа.

— От цианида его стошнило, — объяснил доктор. — Ему удалось добраться до раковины, вырвать, и потом он упал лицом вниз. Мы перевернули его. Смерть наступила несколько часов назад. Гримаса оттого, что он долго пролежал на твердом полу. Может, он умер не столько от яда, сколько от пролома черепа. А может, захлебнулся собственной блевотиной. Как бы то ни было, вы правы, его смерть не была спокойной.

— Несколько часов назад, говорите?

— Примерно так. Как положено, мы попытались реанимировать его. Адреналин, электрошок на сердце. У него до сих пор круги на груди от подушечек.

— Желудок промывали?

Мы сделали все, что необходимо, но безрезультатно. — Доктор показал на людей в гостиной. — Для расследования у вас полно свидетелей. Меня можно упрекнуть только в одном: я не отправил его в больницу. Мне, как врачу, показалось, что смерть наступила давно, и поэтому нет смысла немедленно везти его вниз, К тому же, если откровенно, мы не могли спустить его незаметно в таком виде. Вы прекрасно знаете, как действуют на гостей подобного рода происшествия. Поверьте мне, то, что мы оставили его здесь, не имеет значения. Он был мертв.

— Кто его нашел?

— Я. — Вперед выступила привлекательная горничная в фартуке.

— В одиннадцать ночи? — спросил Дон, взглянув на часы. — С каких это пор прислуга в такое время убирает номера?

— Между нами ничего не было, если вы имеете в виду это.

— Ах, какая разница! Все равно это никто не запрещает, но будьте готовы, что вас спросят об этом на следствии.

Девушка очень нервничала, хотя и пыталась держать себя в руках.

— Последние несколько дней у него было плохое настроение. Не знаю, может, расстроился из-за письма от жены. — Она нахмурилась. — Сегодня утром он повесил на двери табличку “Не беспокоить”. Наверное, хочет выспаться, подумала я, но после обеда табличка продолжала висеть. У меня было много дел, и я забыла о нем на какое-то время. Потом вечером решила еще раз проверить. Табличка продолжала висеть, и я встревожилась. Несколько раз постучала, но он не отвечал. Поэтому я открыла дверь своим ключом.

— Увидели его и позвонили в службу безопасности? Горничная кивнула.

— Могли бы позвонить до того, как вошли в комнату.

— И испугать его, если бы все было в порядке?

— Вы поступили правильно. — Дон кивнул после недолгого размышления. — Сообщите на расследовании то, что сейчас рассказали мне, и у вас не будет никаких неприятностей. — Он посмотрел на остальных. — Все в порядке? Не заметили ничего подозрительного?

Никто не ответил.

— Ладно. Подождите, это еще не все. Где он взял яд?

— Где такие люди берут яд? — раздраженно переспросил Доктор. — Да они возят с собой целые аптеки. Мы прописываем им совсем немного, а основную часть лекарств они привозят с собой. Такие люди знают тысячи способов убить себя. Если не получится так, они сделают эдак.

— Сняли на пленку?

— Со всех ракурсов.

— Хорошо. — Дон покачал головой. — Замечательная у вас работа, не так ли?

— Я здесь уже одиннадцать месяцев. Слава Богу, контракт скоро заканчивается.

— Везет некоторым, — надув губы, проговорил управляющий. — Спустите его вниз после полуночи. К тому времени почти все гости улягутся. А вы, двое, — он кивнул охранникам, — убедитесь, что лифт свободен, прежде чем… — Дон бросил взгляд на труп. — Вы знаете, как это делается. Я все улажу. Вы сменяетесь поздно, поэтому можете отдохнуть до обеда. Но после обеда у меня на столе должны лежать ваши рапорты. Еще… — ему неожиданно захотелось поскорее выйти из ванной комнаты, — за эту работу получите оговоренную в контракте надбавку. Воспользуйтесь традиционным объяснением. Он очень хотел уехать сегодня вечером. Никто не знает, куда он поехал. — Дон вышел из ванной, бросив через плечо доктору: — Результаты вскрытия мне нужны сегодня же.

— На это уйдет много времени.

— Ладно, но не позднее завтрашнего обеда. Скоро приедет комиссия. Нам необходимо доказать, что правило никто не нарушал. Мы должны быть уверены, что это самоубийство.

Вернувшись к себе в кабинет. Дон прислонился к двери. Его лоб покрылся капельками пота. Ему удалось держать себя в руках до самой последней минуты. Даже поболтал с нескольким гостями в холле, будто ничего не случилось. Но когда Дон наконец остался один, нервы не выдержали.

Дон плеснул в стакан на два пальца бурбона и выпил залпом. Потом намочил полотенце и приложил к лицу.

Доктор сказал, одиннадцать месяцев? Через месяц этот парень уйдет отсюда. Дон завидовал ему. Срок действия его контракта истекал через целых полгода, и временами у него возникали сомнения: выдержит ли он до конца?

Узнав об обязанностях управляющего дома отдыха, Дон страшно обрадовался. Вот подфартило — провести целый год раю. Его только расстраивало, что контракт заключается всего на год. Он ни за что не должен был платить, да еще оклад в сто тысяч долларов. Конечно, сразу мелькнула мысль, что такие деньги не заплатят за легкую работу, но Дон проработал двадцать лет в разведке и спланировал не одну крупную операцию. Особенно ему удавались шаблонные дела. Ну и пусть дом отдыха непростое заведение. Нужен такт — никаких проблем. Он всегда умел лада с людьми.

Но никто не предупредил его об атмосфере, царившей в “Приюте отшельника”. Никто не предупредил, что здесь так часто умирают.

Естественно, что не предупредили. Только горстка людей — бывшие управляющие и следователи — знали, что здесь происходит на самом деле, но им было запрещено говорить. Ведь, если просочатся слухи, кто захочет сюда ехать? А если у разведчиков отнять надежду на дом отдыха, никто не согласится посвящать свою жизнь этой опасной профессии. Все мы не застрахованы от ошибок, всем нам нужно убежище.

Но здесь царил ад.

Дон не был оперативником. Он никогда не занимался шпионскими делами, а был обычным клерком. То есть белым воротничком. До приезда в Уединенную долину за всю жизнь он видел только три трупа, да и то это были друг и два родственника, умершие естественной смертью. Он до сих пор помнил, как в морге по спине бегали мурашки.

Раньше он боялся трупов, а сейчас? Дон дрожал.

Как же он сразу-то не догадался? Ведь дом отдыха предназначен для честолюбивых людей, которые проиграли. За деньги предоставлялись любые услуги, безопасность гарантировалась. Гостям обещали сто акров рая, но никто не гарантировал им счастья. Дону предстояло проработать здесь только год. Но уже сейчас страшно хотелось вернуться в придорожную закусочную, в которой он останавливался шесть месяцев назад, когда ехал сюда из Ванкувера. Он мечтал пройти поздно вечером через заполненный людьми зал. Сто акров. Иногда ему казалось, что он знает каждый дюйм территории. Люди, которые живут здесь давно и должны будут жить до самой смерти, тоже испытывали чувство клаустрофобии, причем в самой сильной ее форме. Чтобы хоть как-то скрасить одиночество одни беспробудно пили, другие употребляли наркотики, третьи становились сексуальными маньяками, а четвертые объедались в ресторане. Но сколько можно было принять наркотиков, выпить виски, съесть деликатесов или трахнуть женщин, чтобы успокоиться? Сто акров уменьшаются с каждой секундой. Каждый новый день мало чем отличается от предыдущего.